Главная особенность стратегии современной России – В.В. Путин, его восприятие мира и современных реалий, которое только отчасти отражается в официальных документах и нормативных концепциях и стратегиях[1].

Эта российская особенность накладывается на объективную внешнюю и внутреннюю реальность, которая сложилась к моменту его прихода к власти, и остаётся до третьего десятилетия решающим фактором для формирования стратегии страны и нации, – сочетание глубочайшего кризиса и развала государственных и общественных институтов, с внешним силовым давлением, фактической потерей политического и экономического суверенитета на фоне краха государства, культурно-ценностным и идеологическим кризисом и продажностью большей части правящей элиты. Даже части этих (и не указанных) проблем хватило бы для решения в течение многих лет многими политиками. Поэтому главной особенностью управления В.В. Путина было управление страной в условиях системного кризиса, цейтнота, отсутствия возможности системной работы, хронического недостатка кадров, времени и других ресурсов[2].

Учитывая это обстоятельство, требовать от него эффективной и безошибочной стратегии, системного стратегического планирования и управления было бы наивностью: вплоть до 2008 года он действовал в условиях цейтнота, нарастающих угроз, недостатка ресурсов. Его первая попытка стратегического планирования – Концепция социально-экономического развития России, сделанная в марте 2008 года, уже через несколько месяцев столкнулась с реальностью мирового кризиса. Как и его последующие усилия в стратегическом планировании[3].

Таким образом, главная российская специфика в разработке стратегии и стратегическом планировании заключалась в том, что её главный (по пути, единственный автор) постоянно находился в цейтноте времени, средств, людей. Упрёки в его адрес по поводу непоследовательности, неэффективности его политики часто справедливы, но неизбежны потому, что в тех условиях крайне трудно было сделать больше.

У стратегии любого государства и нации, и стратегического планирования есть, как известно, свои особенности, которые проявляются во всех областях стратегического искусства – политике, военном искусстве, экономике, а также национально-культурных, исторических и духовных национальных особенностях. В современной России, которой пришлось потерпеть политическое, экономическое, социальное и геополитическое (но не военное) поражение в 90-е годы эти особенности проявились ярко, как редко бывает в истории. Поэтому и критика В.В. Путина, особенно со стороны тех социальных слоёв, которые были фактически отстранены от власти и разработки стратегии, всегда присутствовала особенно остро в тех областях, где неудачи правления В.В. Путина были для них наиболее болезненны, – управлении бывшей госсобственностью, вседозволенностью в политике и экономике, личном обогащении[4].

Выше, уже достаточно подробно говорилось о стратегическом планировании вообще, а также коротко о том, что главными особенностями современной политики и стратегии России являются доминирование личных и групповых интересов узкой части правящей элиты страны над национальными и государственными – коллаборационистов и конформистов, – с одной стороны, и отсутствие (во многом по этой же причине) реальных эффективных механизмов управления, – с другой. Это состояние было фактически оформлено в беспринципную «идеологию прагматизма», суть которой заключается в политическом закреплении приоритетов личных и групп над национальными и государственными, слегка закамуфлированную патриотизмом и оправданием приоритетов «комфорта».

Другими словами, качество НЧК правящей элиты и институтов развития НЧК, и механизмов управления государством осталось недопустимо низкое, что изначально делает любую национальную стратегию неэффективной – кто же будет бороться за национальное развитие, когда требуется обеспечить личное благополучие[5]. Не случайно критики В.В. Путина объясняют последние 10–12 лет «застоем» и «стагнацией» в социально-экономическом развитии страны (что не всегда верно), и снижением уровня её безопасности (что вообще не соответствует действительности) – строго говоря, ни от кого и не требовали успехов в социально-экономическом развитии регионов, городов, отраслей, корпораций. За очевидные провалы в области здравоохранения, образования, финансов и промышленного развития за эти годы никто не понёс наказаний. Преследовались за коррупцию, воровство, предательство, наконец, аварии и техногенные катастрофы, но не за неэффективное управление.

Эти две важнейшие особенности дополняются более частными. Прежде всего, неудачами в стратегическом планировании, когда, по сути, ни одна из заявленных стратегических целей развития (Концепция 2020 и т.д.) не была достигнута[6]. Складывается впечатление, что нормативные документы – от СНБ и Военной доктрины до отраслевых концепций – принимались для того, чтобы «было», но никто ими не руководствовался и не использовал в практической работе. Более того, они никогда не согласовывались между собой, несмотря на логику их принятия и требования стратегического планирования. Существующее положение в соответствующем ФЗ и СНБ откровенно игнорируется. Это требует объяснения не только с точки зрения качества правящей элиты и механизмов государственного управления, но и с точки зрения стратегического планирования.

Так, любая эффективная стратегия предполагает, с одной стороны, последовательность, этапность решения задач, а, с другой, – сохранение гибкости и определённой свободы при выборе средств, способов и корректировки сроков реализации главной задачи[7]. Именно с этой проблемой столкнулся В.В. Путин, который пытался искусственными мерами её решить, как правило, выдвигая на высокие должности случайных людей, не имеющих необходимых управленческих и личных качеств.

Автор: А.И. Подберезкин