В настоящее время на земле сосуществуют несколько крупных цивилизаций, имеющих целый ряд принципиальных различий во взглядах на цели и основные ценности развития человечества[1]

А. Орлов, эксперт

Изначально важно оговориться, что действительный мобилизационный сценарий в его варианте «импортозамещения» не имеет ничего общего с фактически провалившимся сценарием пропагандировавшегося курса на импортозамещение в условиях внешнего давления 2014–2017 годов. Главная задача варианта № 1 «Сценария № 3»   («Импортозамещение»), декларируемая в настоящее время, заключается в минимизации внешних рисков давления или силового принуждения в условиях резкого обострения МО и ВПО во втором десятилетии XXI века. Количество, опасность и актуальность этих рисков возросли до степени прямой и острой угрозы национальной безопасности России уже в 2014 году[2].

Однако парадигма «импортозамещения», к который были вынуждены обратиться, не предполагала, что в конечном счете она превратиться в парадигму «опоры на собственные силы» в результате не только финансово-экономических ограничений, но и политики попыток прямой изоляции России.

Нынешняя тяжелая ситуация требует мобилизации, смены экономического курса, форсированного развития ряда отраслей обрабатывающей промышленности, опоры на отечественного производителя и внутренний рынок. Нет худа без добра — многие товары в условиях санкций и падения курса рубля сейчас оказывается дешевле производить в России, чем закупать в Китае.

Рис. 1. Зависимость от импортных закупок[3]

Ситуация санкций, на быструю отмену которых трудно надеяться, предполагает усиление плановых начал в экономике, сильную и точную государственную промышленную политику. Вполне возможно, что воссоздание таких структур как Госплан, Государственный комитет по науке и технике (ГКНТ), координирующий проведение всех научно-исследовательских и опытно-конструкторских разработок в стране и внедрение их результатов, Госснаб и Госкомцен, оправдано в нынешней критической ситуации.

Перед Россией стоит трудный выбор: либо попытаться создать собственную, независимую экономику, прежде всего промышленность, либо согласиться на внешние условия участия в процессе глобализации производственной деятельности, диктуемые Западом[4].

И первый, и второй выбор означают огромны риски, которые могут привести к окончательной деиндустриализации и экономической зависимости России. В первом случае из-за рисков, связанных с трудностями создания эффективных научно-технических направлений по всем основным азимутам НТП.

Во втором случае — попадание в окончательную внешнюю зависимость от стран, обладающих передовыми технологиями и промышленной базой.

Но тенденция «размножения» рисков имеет под собой и объективную основу, вытекающую из развития глобальных тенденций, роста взаимосвязей и взаимозависимостей между субъектами и акторами мировой политики даже в тех областях, где они прежде вообще не наблюдались.

Фактически существующий сегодня очень ограниченно в ряде областей российской экономики вариант развития сценария «импортозамещения» после 2014 года, который:

— во–первых, является вынужденным, а, значит, ожидаемо временным, когда руководители КБ и НИИ, а также заводов полагают, что «временные трудности» не станут постоянными атрибутами развития, что так или иначе им удастся переждать это время. Соответственно развивать фундаментальную науку, НИР и НИОКР предполагается в ограниченных масштабах, сконцентрировавшись на модернизации. Собственно практика военного строительства в современной России свидетельствует именно о таком подходе не только к модернизации СНВ, но и всех других систем и видов ВВСТ — от бронетанковой техники (образцы которой создавались еще при СССР), до авиации (очередная модернизация ТУ-190 — пример подхода);

— во–вторых, современная политика импортозамещения охватывает только несколько отраслей, оставляя в стороне целые области промышленности и особенно приборостроения. Между тем, независимую экономику придется создавать не в отдельных секторах, а по всему спектру, как минимум, — важнейшим направлениям;

— в–третьих, политика импортозамещения не является стратегическим долгосрочным проектом, что ограничивает инвестиции и участие российских финансистов и промышленников, для которых «горизонт такой политики» ограничен в лучшем случае 2–3 годами. Тратить ресурсы и время на создание собственных областей, которые возможно дадут отдачу только через десятилетие, означает не оправданный экономический и коммерческий риск.

Рис. 2. Карта взаимосвязей различных рисков[5]

Другими словами это современный реализуемый в некоторых областях экономики и общественной жизни (ПВО–ПРО, сельского хозяйства и пр.) России вариант «Инновационного» сценария на временной основе. Его главная слабость — отсутствие последовательного системного подхода, который распространялся бы на все области экономики, вынужденность, временность, что лишает инвесторов и бизнес уверенности в сохранении этого курса на долгосрочную перспективу.

Строго говоря, вариант импортозамещения не может являться вариантом развития. Это вариант исправления перекосов и недостатков в развитии, допущенных прежде, когда объем импорта по тем или иным позициям, особенно критически важным для безопасности страны) превышает разумные пределы. Так, например, было и остается во многом в приборостроении, медикаментах и даже сельском хозяйстве России[6].

Вместе с тем у этого варианта есть и некоторые немаловажные положительные черты, которые проявились в России в последние годы, прежде всего, связанные с необходимостью самостоятельного научного и технологического решения новых задач. Это, безусловно, положительно повлияло га развитие творческого потенциала нации, науку, технологию качество НЧК в России.

Отдельно можно говорить о разновидности этого варианта «поТрампу» — политике протекционизма. Как отмечает бывший председатель ЦБ России, Сергей Дубинин, «Президент Трамп именно экономические проблемы поставил во главе всей своей политической риторики. Трамп пытается компенсировать низкую производительность труда во многих секторах промышленности политикой протекционизма: «Мы должны защитить наши границы от взлома другими странами, которые вместо нас изготовляют нашу продукцию, похищают наши компании и уничтожают наши рабочие места. Протекционизм приведет нас к огромному процветанию и усилению». Он предлагает решить сложные проблемы развития самыми простыми способами: установить заградительную таможенную пошлину в 45% на пути импорта в США китайских товаров и пошлину в 35% против мексиканских товаров. Введение подобных мер может разрушить весь современный экономический порядок, если другие страны их также применят.

В период между двумя мировыми войнами именно возникновение закрытых таможенных союзов и валютных зон толкало мировую экономику к погружению все глубже в Великую депрессию. Только через долгие 10 лет и только с началом войны экономика США перешла к росту. Поскольку современный мир развивается скорее по модели С. Хантингтона, чем Ф. Фукуямы, когда «столкновение цивилизаций» разворачивается на наших глазах, исключать вероятность наихудшего сценария невозможно. Но Трамп намерен начать переговоры со всеми торговыми партнерами на двусторонней основе. Его угрозы являются попыткой занять выгодную для США позицию и вести переговоры с позиции силы в международной торговле. Он сам писал когда-то, что договоры бывают крепкими только в том случае, если обе стороны находят в них что-то для себя выгодное. Так что торг здесь более чем уместен. Помимо одного азартного игрока, пусть даже президента великой державы, в США и других странах Запада существует система выработки и принятия важных решений в ходе их публичного обсуждения. «Пирожки и пышки, синяки и шишки» для экономики будут точно определены и взвешены».