Глобализация и суверенитет

Глобализация разрушила многие вековые представления о роли государства, нации и  о значении национальной идентичности и суверенитете. Это произошло не случайно – акторам и странам-лидерам глобализации суверенитет и национальная идентичность не просто мешают, но они выступают главным препятствие этой стратегии.

Известно, что такая роль, значение и формы использования военной силы в различные периоды у различных государств могут существенно меняться. Военный конфликт на Украине (даже формально) мог бы остаться частным военным конфликтом, если бы эта специальная операция не совпала с главными тенденциями в стратегии западной коалиции, которые обозначали силовые способы решения проблем в формирующемся новом миропорядке и цивилизационном противоборстве, где такие компромиссы недопустимы[1].

Так, очевидно, что в экономически слабых государствах, особенно после перенесенных военных поражений, роль и значение военной силы сокращаются до минимума (послевоенные Германия и Япония). Такой же процесс временно наблюдается и после неудачного ведения крупных войн – США, например, после поражений в Индокитае в 70-е годы, вплоть до начала 80-х годов избегали прямого использования военной силы.

Кризис СССР и России в конце 80-х годов – 90-х годах прошлого века привел к искусственному созданию крайне неблагоприятной атмосферы в государстве и в обществе в отношении ВС и ОПК страны, которых попытались совершенно необоснованно обвинить в этих трудностях. В результате к концу 90-х годов, когда возникла угроза кавказского сепаратизма и терроризма, Вооруженные силы страны оказались не в состоянии обеспечить даже 50-и тысячную группировку на Северном Кавказе (при том, что весь СКВО насчитывал порядка 350 000 человек), а практически все высшие военачальники написали рапорта, отказываясь руководить контр-террористической операцией (КТО). Примечательно, что ситуация отчасти повторилась после начала СВО, когда контрактники стали доказывать, что они не обязаны участвовать в военных действиях.

По моим наблюдениям и оценкам, вплоть до 2014 года большинство правящей элиты России недооценивала значение и роль военной силы в новых условиях формирования ВПО[2]. Процесс осознания новых начался, может быть, несколько ранее, с 2008 года, после войны с Грузией, но шел он крайне медленно и непоследовательно, встречая мощное сопротивление со стороны либеральной части правящей элиты страны. Достаточно сказать, что ни одна программа ГОЗ не была полностью выполнена, а масштабы военного производства ограничивались мелкими сериями и свертыванием НИОКР. Ситуация стала меняться стремительно после начала СВО в феврале 2022 года, но и здесь отмечаются бюрократические проволочки и замедленность, характерная для слабого государственного и военного управления.

Значение и роль военной силы непосредственно связаны с понятием «военная безопасность». Напомню, что традиционно под понятием «военная безопасность» понимается состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внешних и внутренних военных угроз, связанных с применением военной силы или угрозой её применения, характеризуемое отсутствием военной угрозы, либо способностью ей противостоять. Это понятие очень близко к понятию «национальная безопасность», которое, с одной стороны, не связано прямо с применением военной силы, а, с другой, – рассматривает категорию безопасности существенно шире, например, как «реализацию конституционных прав и свобод», а также «достойное качество жизни»[3].

На практике, однако, политические цели применения военной силы, как правило, ограничены военным поражением (уничтожения большей части ВС и ВВСТ), оккупацией части территории, прежде всего, столиц, навязыванием неравноправных, ущербных обязательств при сохранении государств, их политических систем и (чаще всего) правящих элит. Именно такие цели В.В. Путин сформулировал вначале СВО на Украине – «денацификация» и «демилитаризация». Но эти цели использования военной силы не вполне соответствуют задачам обеспечения национальной безопасности России, которые выходят за пределы собственно военного поражения Украины. Национальная безопасность России, например, должна быть гарантирована безопасным использованием транспортных коридоров и трубопроводов, воздушного пространства этой страны, а также другими условиями, например, благоприятного развития русскоязычного населения, отсутствия иностранных баз и пр. Поэтому применение только военной силы, даже в самых крупных масштабах, не обеспечивает России условий безопасного развития со стороны Украины.

Автор: А.И. Подберезкин