СВО – первая крупная война после Второй мировой в Европе. Корректировка стратегии НАТО

После Второй Мировой войны и нескольких десятилетий существования НАТО стратегия этого военно-политического союза претерпевала несколько крупных изменений. Специальная военная операция (СВО) на Украине в 2022–2024 годах дает огромный материал для изучения самого широкого спектра военных и военно-технических последствий в стратегии блока, которые происходят в условиях «переходного периода» к новому миропорядку, а также более частных последствий для военного искусства, анализа опыта войн и военных конфликтов[1].

СВО – первая крупная война между промышленно развитыми военными державами после Второй мировой войны, к которой заранее задолго до начала её участники  не готовились[2]. Конец ХХ века посчитали на Западе окончательной победой либеральной цивилизации и «концом истории». Мощь США никто не ставил под сомнение, а прогнозы аналитиков ЦРУ и ОКНШ США на вторую половину ХХI века гарантировали сохранение такого господства при соблюдении двух условий:

- дальнейшем расширении и развитии военно-политической коалиции Запада во главе с США;

- сохранении военно-технологического лидерства США и его союзников.

Эти два условия стали главными принципами американской внешней политики на несколько десятилетий, которые неукоснительно соблюдались всеми американскими администрациями, не зависимо от концепций и разработки тех или иных программ ВВСТ.

Собственно военная мощь США и Запада при поддержании условий не имела принципиального значения. ВВСТ и промышленная мощь, как считали, могли быстро развиваться, когда это было остро необходимо. Важно было сохранение коалиционного и технологического превосходства США[3], а, значит, и всего Запада потому, что военная мощь США обеспечивала юолее 90% собственно военной мощи Запада. В Югославии, например, более 95% самолетов-вылетов было сделано только ВВС США.

СССР и Россия в той или иной степени участвовали в десятках военных конфликтов ХХ века, но опыт других войн, даже таких крупных как в Корее и во Вьетнаме, оказывается малопригодным для СВО[4]. Тем более опыт интервенций и войн США и их союзников против слабых в экономическом и военно-техническом отношении государств – от Югославии и Ливии до Ирака и Сирии, а также Йемена.

Но и советский, и российский опыт оказался малопригодным в ходе СВО (иногда по вполне субъективным причинам, часто личного характера, когда военным руководством игнорировался не только обпыт Афганской войны, но  и опыт КТО на Северном Кавказе, искусственно преувеличивая значение операции ВВС в Сирии)[5]. Это прямо косвенно отразилось на быстрой смене руководителей Специальной военной операции в 2022–2023 годах[6], а также на массированном использовании ВВСТ и новых тактических и оперативных приемах, которые менялись (как в случае с «контрнаступом» ВСУ) по три раза за месяц[7]. Неизбежные неудачи во время войны, к сожалению, стали слишком частыми в результате СВО при всех преимуществах ВС России.

Естественно, что военное искусство в США и на Западе в целом не стояло на месте. Хотел бы отметить, что этими вопросами в США, например, занимались не десятки и не сотни, а тысячи высококлассных специалистов самого разного уровня. Основные центры имели прямое отношение к родам войск и командованиям, а их рекомендации – имели нормативный характер. То же самое, но в гораздо меньших масштабах, существовало в странах- союзниках США по НАТО.  Генезис стратегии НАТО в Европе (опуская детали первого послевоенного десятилетия), если кратко, был следующим[8]: «НАТО в своей концепции 1957 года в большей степени опиралось на ядерное сдерживание, приняв доктрину «массированного возмездия», которая включала возможность применения ядерного оружия первым «в ответ на обычную советскую агрессию». В 1968 году эта концепция была заменена на «гибкое реагирование», призванное обеспечить целый ряд обычных и ядерных вариантов для повышения доверия к ядерному сдерживанию, не прибегая к ядерному ответу при помощи СНВ. Эта базовая стратегия балансирования ядерного и обычного сдерживания с помощью «меча и щита», как пишут сегодня, «помогла НАТО пережить остальную часть холодной войны, помогая сдерживать советский экспансионизм». Развал ССР и ОВД привели к пересмотру основной концепции НАТО, которая уже не нуждалась в ядерном сдерживании. Силовое противоборство трансформировали в некое подобие «сотрудничества», носившее неравноправный характер. Это позволило, как пишут сегодня, «После 1989 года НАТО стремилось построить более конструктивные отношения с Россией, одновременно управляя ключевыми рисками посредством диалога и контроля над вооружениями, переходя от меча и щита к меньшему «сбалансированному составу сил». Этот сдвиг был отражён в трёх стратегических концепциях НАТО после окончания холодной войны. Воссоединение с Крымом в 2014 году конфликт на Донбассе фатально подорвали новый подход НАТО, повторим, основанный на не военно-силовом принуждении. Он стал не эффективным в отношении России, которая после 2008 года откровенно стала восстанавливать свой суверенитет. В результате декларация саммита в Уэльсе 2014 года «перезагрузила отношения с Россией», поставив партнёрство на лёд, и вернула военно-силовое сдерживание на первый план. НАТО увеличило расходы на оборону, создало новые силы реагирования повышенной готовности и вернулось к своим корням передового присутствия - хотя и в гораздо меньших масштабах, чем существовавшие силы - «щит холодной войны», — с четырьмя миссиями размером с боевую группу в странах Балтии и Польше. Признавая возросшую значимость мер, не связанных с войной, НАТО также впервые добавила невоенные киберугрозы и гибридные угрозы к своей гарантии коллективной обороны, предусмотренной статьёй №5 Североатлантического договора.

Начало СВО 24 февраля 2022 года решило судьбу стратегии НАТО после окончания холодной войны. В ответ новая концепция, опубликованная в Мадриде, вернула России статус противника времён Холодной войны, охарактеризовав её как «самую значительную и прямую угрозу безопасности союзников, а также миру и стабильности в Евроатлантическом регионе».  Чтобы реализовать новую концепцию, Столтенберг объявил о «фундаментальном сдвиге в нашем сдерживании и обороне», основанном на трёх столпах:

- больше передовых боевых подразделений;
- больше заранее подготовленной техники;
- больше сил усиления высокой степени готовности.

И все же саммит в Мадриде не был революцией, на которую рассчитывали многие восточные союзники НАТО. Вместо преобразующего перехода к надёжной передовой обороне новая позиция НАТО будет выглядеть для некоторых как чуть более плотное прикрытие. Первый бой - самый важный бой». Тем не менее, кажется маловероятным, что эти союзники надолго будут удовлетворены тем, что новая доктрина НАТО даст им значительно больше шансов выиграть первую битву за свою отчизну, чем они имели до саммита. Как выразился один эстонский чиновник: «Нам нужно перейти к сдерживанию через отрицание». Мадрид, таким образом, стал для НАТО отправным пунктом, а не конечным пунктом назначения. Новая натовская  Концепция возвращает ядерный меч НАТО на передний план - «подтверждая уникальную и чётко выраженную роль ядерного сдерживания» - и возвращает щит, переходя от прикрытия силами передового базирования к «сдерживанию и обороне, переориентируясь с помощь мощных, в действии, многодоменных сил, готовых к боевым действия». Переход к сдерживанию через отрицание касается не только территориальной обороны — он также обновляет и расширяет концепцию современной стратегической среды, подтверждающей, что гибридные, кибератаки или атаки в космосе могут «ссылаться На практике это означает по сути возвращение к концепции «гибкого реагирования», которая в реальности превращается в концепцию доминирования в эскалации:

- повышение надёжности ядерного потенциала НАТО, т.е. создание нового потенциала СНВ и ПРО,
- инвестиции в передовую оборону с использованием обычных сил и достижения военно-технологического превосходства на каждом из этапов эскалации;
- повышение «устойчивости восточных союзников к сдерживанию и сопротивлению всем формам российской агрессии», что в реальности означает создание первого эшелона, который должен непосредственно участвовать в боевых действиях против России с началом военного конфликта.

С точки зрения США и НАТО это означает, что они в настоящее время не просто не признают опыт прошлых войн, как малопригодный в нынешних условиях, но и обязаны задуматься о возможном расширении военного конфликта и о будущих войнах. Опасность ядерной войны не является для США неприемлемым решением. Особенно если такая война будет ограничена территорией Евразии. В США абсолютно уверены, что эскалация войны до применения СНВ против территории Америки невозможна, а в Европе – в порядке вещей. Так как это было в Первую и Вторую мировые войны, когда разрушенная Европа стала важнейшей предпосылкой американского могущества.

Уничтожение «Северного потока» и разрушение экономики Европы в результате антироссийских санкций – не просто ряд мероприятий. Это - тенденция, целенаправленно предполагающая эскалацию. Более того, предполагающая такой ход развития ВПО, в случае, если это будет выгодно США.

Масштаб войны в Европе не является критичным в оценке правящей элитой США. Судя по всему, в США в принципе готовы к расширению конфликта и не опасаются слишком сильно дальнейшей эскалации, рассчитывая, что она не перейдет на глобальный уровень. Как описал один из американских экспертов, «Вашингтону и его партнерам не следует слишком беспокоиться о том, чтобы не спровоцировать Россию. Западные опасения российской эскалации были преувеличены. На протяжении всего своего правления Путин был осторожен, чтобы избежать прямого столкновения с Западом, возможно, сознавая экономическую и военную неполноценность России. Теперь Москва заинтересована в сдерживании войны на Украине, поскольку ей будет трудно соответствовать западной огневой мощи и объединенным силам в расширенной войне. Россия угрожает эскалацией, но отступает, когда сталкивается с силой. Тем не менее, существуют пределы того, что должны делать Соединенные Штаты и их союзники; а именно, они не должны бросать вызов российской армии на передовой, отправляя свои собственные войска на Украину».[9]

В этих условиях Россия просто обязана быть готовой как к наиболее вероятной полномасштабной войне в Европе в самых различных её вариантах, так и не исключать вероятности глобальной войны с США и их союзниками, по сути, по всему миру, если речь зайдет о существовании нашего государства и нации. Как это может ни показаться невероятным, но планы США по уничтожению России как суверенного государства, её разделу и превращению в колонию, не кажутся фантастическими. Это – реальные планы, которые будут реализовываться по мере создания для них благоприятных - безопасных и выгодных – условий ВПО.

Размышляя о международных и военно-политических последствиях СВО, можно придти к выводу, что этот конфликт был заранее запланирован США как с точки зрения политической (расширение НАТО и внутриполитическая дестабилизация России), так и военно-технической,- когда ВС РФ должны были истощить свои запасы ВВСТ и боеприпасов в длительном конфликте с ВСУ в то время, когда Запад сможет расширить свои военно-технические возможности и нарастить запасы.

В определенном смысле так и произошло: США создали и развитии свою военно-политическую коалицию из более 50-и государств против России (которую можно будет в дальнейшем использовать против КНР), ослабили союзы и партнерские связи России своими санкциями и политико-дипломатическим нажимом. С военно-технической точки зрения им удалось во многом истощить запасы ВВСТ ВС РФ и боеприпасы, «пожертвовав» частью своих запасов (преимущественно устаревших) и сырьевой мощью ВСУ.

Возникает вопрос о том, что делать дальше? Продолжить этот конфликт в том же ключе, как это было до настоящего времени или изменить стратегию? Похоже, что продолжение тенденции, заложенной Д. Трампом и Дж. Байденом, возможно ещё какое-то время, но уже не имеет перспективы. Разгром ВСУ весьма вероятен еще до выборов в США. Остается два варианта, которые в принципе озвучил Д. Трамп:

Во-первых, предъявить России фактически ультиматум о прекращении военных действий на Украине (который, однако, не остановит запущенную в США и НАТО машину подготовки к войне), но предотвратит поражение Украины и дальнейшее усиление России и её позиций в мире.

Такой ультиматум предоставит Западу возможность продолжения политики силового давления на Россию, прежде всего, используя не военные средства – экономические, финансовые, информационные,- развязав США и их союзникам руки для глобального противоборства с Китаем. При этом, теоретически сохранится возможность дистанцировать Россию от КНР, что принципиально осложнит обстановку для Китая не только с точки зрения безопасности на западе и северо-западе, но и в более широком мировом контексте.

Во-вторых, усилить военную помощь Украине и искусственно  ускорить процесс эскалации, поставляя ВСУ современные запасы ВВСТ, которые не только увеличатся в поставках Украине, но и добавят из имеющихся запасов армий стран НАТО. Это может сказаться прямым образом на военных действиях на Украине. В особенности, если в такой процесс будут втянуты фактически вооруженные силы Польши, Румынии и стран Прибалтики, а также наемники из других стран.

С этой точки зрения СВО – этап в организации США уже не просто силового переустройства мира на своих принципах (чем они постоянно занимались), но и военно-силового, т.е. при помощи применения разных форм военной силы:

- прямой, вооруженной борьбы на глобальном уровне;

- косвенной (угрозы, шантажа) формы, постоянного военно-силового давления на другие страны;

- создания безупречной «позиции силы», когда ни у кого не возникает мысли о силовом противоборстве с США;

- использования в максимальной степени своих союзников (прежде всего, восточноевропейских).

Очевидно, что эти четыре формы военно-силового насилия будут использоваться уже в ближайшем будущем.