Этот раздел делится на несколько более частных разделов, в которых рассмотрены разные аспекты проблемы, связанные, прежде всего, с изменением в целеполагании США после прихода к власти республиканцев и последствий для политики безопасности не только НАТО, но и стран Евразии.[1]

Изменение в военной политике США имеет принципиальное значение после победы республиканцев на выборах в ноябре 2024 года – президентских и в сенате – конгрессе США. Это не только тактические изменения, но и неизбежный в будущем курс на коррективу глобальной политики США, в том числе в Евразии и Арктическом регионе, где сосредоточены основные мировые ресурсы. Не случайно в политике США стало особенное внимание к ресурсам Украины, Гренландии, транспортным коридорам, что отразилось на общем концептуальном подходе США к внешней политике. Очевидно, что Соединенные Штаты пересматривают приоритеты своей внешней политик, среди которых исключительное место занимает территория бывшего СССР – Украина, Россия и в целом Евразия[2]. Это хорошо видно на множестве примеров, в частности, на материалах, представленных академиком РАН Бортниковым.

В основе смены парадигмы внешней политики США лежит идея о том, что нынешние обязательства страны в области безопасности не соответствуют потенциальным угрозам. Россия – это не Советский Союз, и три года войны на истощение еще больше ослабили ее. Иран также сильно пострадал в прошлом году, особенно после падения режима Асада в Сирии. Что еще более важно, Китай находится в эпицентре серьезного экономического кризиса, который ограничивает его способность демонстрировать военную мощь, хотя он по-прежнему бросает вызов превосходству США, особенно на технологическом фронте.

Важнейшее значение поэтому принадлежит контролю над мировыми ресурсами.

Естественно, что такая ситуация вносит существенные коррективы в стратегию США, правящая элита которых не сможет контролировать все мировые процессы. В рамках этого нового подхода Вашингтон ожидает, что его союзники возьмут на себя основную ответственность за управление своими регионами и прилегающими государствами, прежде всего, в западной части Евразии  и отчасти на Ближнем и Среднем Востоке, т.е. состояние ВПО будет контролироваться в большей степени этими государствами, а роль США станет вспомогательной. В том числе этот подход включает и возможные (неизбежные) политические и военные риски, например, в отношении военных действий на Украине, где США уже со времен Дж. Байдена начали постепенно дистанцироваться от опасной эскалации.

 Переход к этому новому порядку будет долгим и запутанным и сопряжен с рисками, как это всегда бывает при любом подобном разрушительном сдвиге. Но нынешний момент является благоприятным, поскольку у обоих главных противников Соединенных Штатов, -  России и Китая, - как считают в США, есть свои собственные серьезные внутренние проблемы. Отчасти, это видно уже по первым шагам администрации Д. Трампа. Выступая перед журналистами 18 февраля после встречи с российскими официальными лицами в Эр-Рияде, госсекретарь США Марко Рубио изложил план администрации Трампа по восстановлению отношений с режимом Путина, состоящий из трех частей[3]. Из него, в частности, видно как меняется стратегия США:

Первый шаг, во-первых, предполагает работу по восстановлению нормальных дипломатических отношений.

Следующим этапом, во-вторых, будут переговоры о том, как положить конец войне в Украине.

Наконец, Вашингтон будет в будущем взаимодействовать с Москвой по вопросу укрепления отношений, как на стратегическом, так и на геоэкономическом уровнях, прежде всего, в отношении транспортных коридоров и Арктики.

Очевидно, что цели Вашингтона в отношении американо-российского диалога выходят далеко за рамки достижения прекращения огня на Украине. Повестка дня, описанная госсекретарем, указывает ни много ни мало на революцию в стратегическом восприятии Соединенными Штатами России. Советский Союз угрожал Западной Европе в течение полувека после Второй мировой войны, и на протяжении большей части трех десятилетий, прошедших после распада Советского Союза, Запад рассматривал государство-преемника, Российскую Федерацию, как ожидающего противника. Даже по мере того, как способность Европы к самообороне росла, старые тревоги оставались.

Однако действия российских военных в войне против Украины показали, что это уже не та сила, которой она была когда-то. Как и при любых геополитических изменениях, государствам и их общественности требуется время, чтобы осознать новую реальность и приспособиться к ней. Адаптация не обязательно происходит одновременно, о чем свидетельствует скептицизм американцев и даже их оппозиция дипломатии Белого дома в отношениях с Кремлем. Статус-кво привычен и удобен; перемены вызывают беспокойство и часто пугают.

Таким образом, во главе беспорядков обычно стоят те, кто не заинтересован в установившемся порядке. У разрушителей в администрации Трампа, похоже, нет полного плана действий по внедрению новых методов ведения дел. Но ими движет убеждение, что обычный бизнес не работает – мнение, широко разделяемое американской общественностью.

Отношение к угрозе со стороны России стало меняться в процессе СВО в 2022-2024 годах, Некоторые влиятельные политики стали полагать, что ее вторжение на Украину показало, что она не представляет никакой обычной военной угрозы в глобальном масштабе. Иными словами, угрозы для доминирования США.

Что касается Евразии, то вопрос следует рассматривать отдельно. В том числе и для оценки угрозы со стороны России Европе. В конечном счете было фактически признано (отчасти, еще при Дж. Байдене), что Россия действительно может представлять угрозу для Европы, но с ней европейцы могут (и должны) справиться сами.

Это понимание США настойчиво внедрял в политику стран ЕС в 2024 году, постепенно дистанцируясь от политических, военных и экономических рисков на Украине, всячески подчеркивая, что Великобритания, Франция и Германия уже рассматривают идею создания европейской оборонной архитектуры[4].

Вопрос в том, какую, в конечном счете,  роль Соединенные Штаты будут играть в будущей безопасности континента[5].

Между тем НАТО все еще существует, но ей с трудом удается отойти от своей заявленной первоначальной цели – защищать разоренную войной Западную Европу. НАТО можно было бы перепрофилировать, и европейцы взяли бы на себя главную ответственность за европейскую оборону, но, в отличие от международных политических партнерств, военным альянсам нужны четкие структуры командования и собственные ВС, которых в странах ЕС нет[6]. Основная (почти единственная) ресальная военная мощь НАТО - национальные армии, где роль США, безусловно, доминирующая. В особенности в средствах ВКН и ВКО.

Постепенно в ЕС приходят к выводу, что необходимо разработать новые оперативные руководящие принципы и правила ведения боевых действий, а на все это требуется время. В качестве альтернативы Европа могла бы создать новую организацию коллективной безопасности, адаптировав уроки, извлеченные из опыта НАТО. Какую бы форму ни приняло будущее соглашение о безопасности, Соединенные Штаты, скорее всего, будут в нем участвовать.

Не в интересах США, чтобы какая–либо держава доминировала в Западной Евразии, и уж тем более такое государство, как Россия. Можно с уверенностью предположить, что на Западе рассматривают, что любое прекращение войны на Украине будет временным. Но США нив коем случае не хотят делить со странами ЕС политические и военные риски в отношении России.

Ключевой и во многом искусственный политический вопрос:  что произойдет, если Россия «снова выступит в поход?». Теоретически европейцы должны и будут защищаться. На самом деле, если они будут колебаться, Соединенные Штаты вмешаются, как это было в обеих мировых войнах, на последнем этапе, когда противоборствующие стороны истощат друг друга. Это ( в самом общем виде) так или иначе признается в странах ЕС. Администрация Трампа должна хорошо осознавать этот риск. Задача США будет заключаться в содействии  созданию нового порядка европейской безопасности, который предотвратит любой подобный шаг России или, по крайней мере, сделает его очень дорогостоящим.

В западной части Тихого океана  и Юго-восточной Азии ситуация несколько иная по сравнению с Атлантическим бассейном. В Атлантике европейские союзники Вашингтона способны обеспечить коллективную безопасность. Но в Тихоокеанском регионе есть государства, которые сильно зависят от США в обеспечении своей безопасности от набирающего мощь Китая, который сейчас может похвастаться второй по величине экономикой в мире. Хотя Япония, Южная Корея, Тайвань, Филиппины и Австралия – все они являются значимыми игроками, им не хватает той военно-политической и военно-технической основы для совместных действий, которая есть у европейцев.

Соединенные Штаты продолжат усиливать свои позиции будут играть еще более значимую и определенную роль в Евразии. В конце концов, США – морская держава, и их задача – обеспечить безопасность мирового океана. Очевидно, что они пытаются отказаться от роли главного гаранта безопасности на суше. На пути к этому формирующемуся порядку существует множество препятствий – как внутри Соединенных Штатов, так и за рубежом. Но это исторический момент, промежуток между сложившимся мировым  порядком и новым, который будет формироваться еще долго.

В этой связи краткий обзор теории и история обозначенной проблемы нужен для составления ближнесрочного прогноза развития военной стратегии и военной политики США и их союзников по НАТО, который сегодня находится в центре внимиания.

Он во многом имеет сильный инерционный характер: существующие тенденции в строительстве ВВСТ, нормативные положения документов (например, уставов) и подготовка специалистов и многое другое не может быть радикально исправлено в течение одного-двух лет, даже если администрация и примет такие решения[7].