Поражение России в СВО – часть более общей проблемы поражения России, которое может произойти в долгосрочной перспективе. Как это уже произошло с СССР и ОВД. Надо только рассматривать ситуацию в контексте не последних 20-30 лет, а в более широкой перспективе – с начала 80-х годов, когда в СССР стали отмечать те самые революционные глобальные изменения в МО, которые повторяются сегодня.

В самом общем виде рассматриваются только некоторые, а именно следующие аспекты:

 1. Постановка проблемы её практическое политическое значение, а именно новое качество и состояние МО и политические средства выхода из кризиса.

 2. Краткий обзор теории и история обозначенной проблемы, в частности, времени её существования.

 3. Развитие проблемы в современных условиях и возможный прогноз.

В.В. Путин и другие политики, анализируя современное состояние МО, как правило, уходят в проблему 90-х. (в силу зрелости политического возраста), хотя история более долгая, без чего понять ее суть нельзя.  На самом деле в ноябре 2024 года Россия оказалась в очень похожей ситуации кризиса МО, как, в своё время случилось с СССР в начале 80-х годов, когда возникло несколько иллюзий:

- Во-первых, иллюзия того, что появляющиеся глобальные проблемы – от безопасности до климатических – можно решить с помощью «разума», договоренностей с Западом, «на взаимовыгодной основе». Это – ошибка в оценке состояния МО части правящей элиты СССР при Л.Брежневе, увлечённой «разрядкой», которая усиливалась и при М. Горбачеве превратилась в откровенную неадекватность, выдававшуюся за «новое мышление»[1];

- Во-вторых, что на Западе «есть разумные силы, которые хотят равноправных договоренностей».  На этом особенно упирались партийные либералы в СССР, которые давали понять, что всё зависит только от руководства СССР, а не от Запада. Поиск этих «разумных людей» на Западе – любимое увлечение внутрипартийной оппозиции в КПСС – от Г.Арбатова и А. Черняева, А.Яковлева, Э.Шеварнадзе и пр. до нынешних кремлевских либералов.

- В-третьих, что политика России (как и прежде СССР) способна посредством «мудрых решений», особенно «дипломатической мудрости вождей – Брежнева-Горбачева и пр.-  этого добиться. На самом деле никакой «дипломатической мудрости» не было, и нет. Просто одни сдавали свои позиции сразу, а другие – позже. Те же, кто не сдавал, оказывались «не в тренде» и уходили с политической арене.

На самом деле в 20-е годы нового столетия повторяется то же, что и было в период Брежнева-Горбачева, когда предпринимались попытки найти «мудрые решения глобальных проблем». Ни одно из таких решений найдено не было (исключая некоторые договоренности, например, о запрете ядерных испытаний).

И в этом – главная опасность. Запад не заинтересован (как и в 80-е нулевые гг.) ни в «новом мышлении», ни во «взаимной безопасности». Совсем наоборот.

Но эти попытки в итоге, как известно, привели к поражению СССР, его развалу и катастрофическим ударам по тем странам, которые не хотели подчиниться США и которые в итоге с трудом пережили эти ошибки. Проблема в том, чтобы сегодня в середине 20-х годов, не повторить те же ошибки.

Победа Д. Трампа на выборах, как и республиканцев и всех «консерваторов-традиционалистов», это не шаг навстречу России, не смена главной идеи стратегии – уничтожения России,- а смена тактики правящей элитой Запада. Тактики, которая не дала искомого результата. Напомню, что эта тактика заключалась в неукоснительном соблюдении 3-х принципов:

- делать максимально плохо России во всех областях;

- чтобы это одновременно было максимально хорошо для США (например, изоляция Европы от энергоресурсов);

- не привести к войне, особенно с ЯО, на территории США.

Такая тактика себя исчерпала. Но стратегия уничтожения России осталась. Она вынуждена учитывать низкую эффективность прежней тактики. Как всегда в политике.

Победа Д.Трампа на выборах – результат естественного в политике «отката» от слишком амбициозных либерально-глобалистских установок правящей элиты США и ряда стран. Произошло то, что известно как феномен «забегания вперед», когда политики захотели реализовать новые установки на почве, не вполне готовой реальности. Как правило, в таких случаях происходит пересмотр политики на время, возвращение на частично оставленные позиции. Так было, например, когда радикальные действия якобинцев во времена Великой французской революцией сменились приходом к власти Директории и императора. Так было, когда политика военного коммунизма сменилась на НЭП. И в первом, и во втором случае произошло «забегание вперед» с последующим «откатом». Во Франции к Парижской коммуне, а в СССР к коллективизации.

Либеральный глобализм в США на время отступил под давлением «традиционного консерватизма», но только на время.

Гораздо важнее сегодня то, какая стратегия будет у России, а именно: не будут ли преобладать в этой стратегии либералы, которых на время отодвинули от ключевых решений. Не повторится ли «круговорот» ошибок 80-х-нулевых?

Прежде всего, в оценке МО, которая начинает иногда описываться слишком благоприятно для России, в особенности в связи с действиями БРИКС?

Военные стратегии государств зависят от политических, общенациональных целей. Именно масштабы этих целей предопределяют изначально масштабу военных стратегий. Заявленные цели СВО – «демилитаризация и денацификация» - носили очевидно декларативный характер и не вполне соответствовали многократно обозначенным внешнеполитическим целям РФ, которые ограничивались недопущением вступления Украины в НАТО (но не в ЕС). Это, безусловно, вносило путаницу в понимание военной стратегии страны как внутри России, так и за рубежом. Тем более, что СВО было связано (и это признавалось не раз) с общей стратегией США и НАТО в отношении России.

Ситуация с СВО на Украине – в случае победы Западной коалиции над Россией[2] – резко меняет не только очень многие региональные состояния ВПО и СО (например, с Молдавией и Приднестровьем, на Кавказе – с Грузией, в отношениях с Белоруссией, а также в целом ряде других регионов, даже на Среднем и Ближнем Востоке и в Африке), но, главное, – ВПО в целом в мире. СВО – первая крупная военная конфронтация со всей западной коалицией, которая с начала 90-х годов (нанесения поражения Ираку и Югославии) открыто доминировала в мире.

Бегство США из Афганистана после 20 лет военного присутствия не в счёт потому, что Вашингтон ушел из прямой военной операции в Центральной Азии в силу её очевидной бессмысленности. Контролировать горы и долины Афганистана невозможно потому, что там всегда будут господствовать традиционные отношения и племена, которые в открытом бою победить можно, но захватить эти территории – нет[3].

Поражение России в ходе СВО недопустимо потому, что это будет означать поражение не просто в войне с Украиной, но в войне с западной коалицией за попытку вернуть государственный суверенитет, утраченный в предыдущие десятилетия. Более того, следует ясно понимать, что за потерей суверенитета очень скоро, практически сразу же, начнется процесс потери национальной идентичности, о чём писал в 50-е годы еще русский философ Иван Ильин. Это будет, в конечном счете, цивилизационное поражение в ходе развития мировых процессов глобализации. Исчезнет со временем не только суверенное государство, но и нация будет разорваны на сотни кусков, а территория отдана внешним силам.

Первые результаты частичного поражения России в борьбе с Западом могут быть уже катастрофичными для её будущего. В частности, даже неблагоприятное развитие СВО качественно изменит состояние постсоветского пространства и отношения России с союзниками и партнерами, в том числе с Турцией, наверняка – с Ираном и рядом других государств, исключая, вероятно, Китай и Индию[4]. Надо трезво понимать, что все эти государства преследуют свои цели в противостоянии с Западом и они не всегда и не везде совпадают с интересами и целями России. Так, нажим США и их союзников на Китай в 2024 году привел к существенным ограничениям в финансово-торговой сфере.

Но, главное, даже не в этом – поражение России в СВО будет означать фактическую признание  ею политической и экономической зависимости от Запада, отказ от суверенитета, возвращение в полуколониальное прошлое 90-х годов. Это же будет означать, что прозападная часть правящей элиты России вновь вернется к власти и будет послушно выполнять, как и в 90-е годы, волю наших стратегически противников[5].

Не стоит заблуждаться в отношении Д. Трампа и его «традиционалистов-консерваторов». В последние десятилетия этот принцип действительно совпадает с нарождающейся в некоторых странах на Западе идеологией «национального консерватизма». В частности, в США, где американский национальный консерватизм стал политическая идеологией, сочетающей традиционные консервативные принципы с акцентом на национальную идентичность, национальный суверенитет, государственную безопасность, а также сохранение национальной культуры и скептический взгляд на глобализм. Его политическим олицетворением во многом стал Д. Трамп, победивший на президентских выборах в ноябре 2024 года.

Но это о том, как встроить отношения США с другими странами, подчинив их в большей степени американским национальным интересам, а не интересам американской глобализации, хотя те и другие будут присутствовать. Всё дело в пропорциях и методах. Если Д. Трампу и его коллегам удастся повернуть развитие в отношениях с Россией и Китаем (а, по сути, со всеми странами) в откровенно межгосударственные отношения, то возможный декларируемый компромисс всё равно будет в интересах национальной безопасности и национальных интересах США, а не компромисса с Россией. Иными словами, этот компромисс будет в большей степени очищен от публичной «демократической» глобалистской риторики и сопутствующих акцентов – не более того.

В какой-то мере этот поворот естественный: «забегание» вперед либерально-глобалистских институтов притормозили (на сколько времени – никто не знает) потому, что они стали очевидно противоречить многочисленным интересам других акторов политики. Возвращение к традиционной политике «национальных интересов» вполне естественно, понятно и оправданно, в особенности если допустить, что такие интересы допускают равноправные компромиссы. Но, вот, компромиссов-то скорее всего и не будет. Д. Трамп показал, что его линейная логика – традиционная и понятная – характерна для доминирования США, но в современных условиях она должна быть скорректирована. Что маловероятно.

Искусственное насаждение глобализации в культуре и науке неизбежно ведет к исчезновению национальных особенностей – школ, традиций, отличий, – а в итоге – наций и развалу государств. Глобализация, уничтожая традиции и национальные особенности, ведет дело к неизбежному уничтожению государств и их институтов, что превращает их в бессильные субъекты международной и военно-политической обстановки, которым можно будет легко навязывать свою волю.

В борьбе глобализации и автаркии, представляющих эти тенденции государств и коалиции, культурные и исторические традиции играют решающую роль. Также как и духовные традиции русской нации, которые во многом сконцентрированы в традициях православия и Русской православной церкви (РПЦ). Не случайно главной политической задачей на Украине её правящая элита поставила задачу противоборства с РПЦ, прежде всего, искусственно создав украинскую независимую православную церковь. Как и в области истории, образования и науки на Украине стремились подготовить общественное мнение к откровенно враждебной политической компании против России, что было бы невозможно сделать, не изменив сознания у части украинского общества. Напомним, что первый законодательный шаг, который был сделан после переворота 2014 года, – запрет русского языка.

Напомню, что такие намерения США и их союзников вели к усилению антироссийской силовой политики Запада во всех областях – от политико-дипломатической и финансово-экономической до военной. Это наглядно видно как на примере беспрецедентных санкций, так и быстро растущего числа военных региональных и локальных кризисов с начала 90-х годов[6].

Вместе с тем, отказ от международного права и существующих международных институтов в пользу такой силовой политики США объективно дал мощный импульс развитию национальной автаркии и политики государств, опирающихся на собственные возможности в обеспечении безопасности и развития. Процесс хаотизации МО получил мощнейший импульс.

В этих объективных условиях развития МО-ВПО Россия выбрала очень сложную, комбинированную стратегию, сформулированную ещё накануне операции в СНБ 2021 года: сочетание двух концепций – обеспечения военной безопасности и социально-экономического развития – в одной стратегии. Это говорит о том, что

– во-первых, понимание необходимости СВО появилось, как минимум, за полгода-год до её начала;

– во-вторых, понимание онтологической сущности предстоящей войны, как войны с Западом и войны на истощение;

– в третьих, осознания того, что «коллективный Запад» и в целом западная военно-политическая коалиция поддержат Украины почти всей своей экономической мощью, которая в 20–25 раз больше экономики России;

– в четвертых, России предстоит бороться, исходя из имеющихся реалий, прежде всего, того, что она должна будет сохранить относительно высокие темпы развития и не может позволить себе ни полную милитаризацию (напомню, что также было в 1938–1941 годы в СССР, когда он был вынужден подойти к крайней черте, – 15–20% ВВП, – отделяющей мирную экономику от военной), ни отказ от подготовки к длительной войне.

В ходе СВО в 2022–2024 годы России удалось остаться на пределе возможностей мирной экономики, когда её затраты на СВО оцениваются в 8–9%, при этом обеспечив промышленный и экономический рост. Это, вероятно, тот уровень нагрузки, который позволяет продолжить реализацию СНБ-2021 г.

Важно, чтобы политически и стратегически правящая элита страны не шарахнулась в очередные мечты о «справедливом» мире и «мудрых» западных политиках.

Автор: А.И. Подберезкин