В прошлом военная подготовка и военная теория строились на основе тщательного изучения всего лишь одной или двух кампаний. ... В физической области единственным неизменным фактором является то, что средства и условия непрерывно меняются[1]

Бэзил Лиддл Гарт, военный теоретик

Главная особенность стратегии западной военно-политической коалиции[2]  — по отношению к субъектам и акторам ВПО, прежде всего, России и КНР, в «переходный период» заключается в интеграции двух методов: широкого использования всего спектра силовых мер и средств (не только военных) для внутриполитической дестабилизации и смены политических режимов и даже социально-экономических систем в странах-оппонентах, с одной стороны, и одновременной эскалации мер политико-дипломатического и экономико-технологического[3]  давления на эти режимы с тем, чтобы нейтрализовать их возможное (особенно силовое) противодействие.

Синхронное воздействие на оппонента со стороны западной военно-политической коалиции означает синтезированную стратегию «силового принуждения», которая не предполагает прямого военного противоборства США и НАТО с Россией в силу огромных рисков[4].

Не случайно почти сразу же в начале конфликта на Украине в начале 2022 года ведущий специалист РЭНД Сэмюэл Сарап опубликовал

в «Фай-нэншл Таймс» стать, представляющую по сути концепцию поведения Запада в конфликте на Украине Целесообразно привести основные рекомендации, которые сводятся к стратегии, рекомендуемой РЭНД правительству США, не случайно опубликованной в ведущей газете Запада в Европе[5]: Суть её вынесена в заглавие: «Беспокойство по поводу эскалации не должно мешать Западу жестко реагировать на действия России. Но можно предпринять шаги, которые могут снизить риски.

Во-первых, военное командование США и НАТО должно поддерживать имеющиеся у них каналы связи со своими российскими коллегами. Хотя многие существующие консультационные механизмы с Москвой были справедливо разорваны, эти связи необходимы, чтобы избежать просчетов (Примечательно, что в тот же день США начали подобные консультации — А.П.).

Во-вторых, на этапе активных боевых действий России эти каналы могут быть использованы для обеспечения дополнительной прозрачности — если это не подрывает оперативную безопасность — о характере переброски сил США и НАТО в союзные государства, граничащие с Украиной. В интересах США и их союзников, чтобы российские военные в то время, когда они действуют под экстремальным давлением, не были удивлены активностью НАТО и неверно истолковали развертывание войск у союзника как интервенцию на Украине.

В-третьих, Запад может использовать некоторые санкции, чтобы подтолкнуть Путина к отказу от его основной цели войны — обезглавливания украинского правительства и установления пророссийской марионетки. Использование ослабления санкций центрального банка, например, для принуждения к прекращению огня и урегулированию путем переговоров, не только сведет к минимуму человеческие страдания в Украине, но также может сигнализировать об ограниченности намерений Запада, давая понять, что санкции не направлены на свержение путинского режима.

В-четвёртых, помощь украинским военным должна координироваться между союзниками, тщательно калиброваться и осуществляться вне поля зрения общественности. Военные лидеры США и их союзников должны учитывать опасения по поводу эскалации при принятии решения о том, что доставлять и как это доставлять. Путин втянул свою страну в неспровоцированную кровопролитную войну с соседом. Поскольку Запад налагает издержки, он должен делать это таким образом, чтобы избежать более широкой войны, которая привела бы к ещё большим смертям и разрушениям»[6].

Но в реальности планы США и их союзников в отношении Украины и всего постсоветского пространства носят откровенно экспансионистский характер — создание по образцу послевоенного мира системы безопасности и экономики на территории Европы, имеющих антироссийский характер. Это означает, что в будущем в этом плане должны участвовать все бывшие советские республики, а не только Украина.

Авторы: А.И. Подберезкин, А.А. Куприянов