На протяжении всей истории человечества результаты войны были эффективными, если действия не были настолько непрямыми, чтобы захватить противника врасплох[1]

Лиддл Гарт, Бэзил, военный теоретик

Важнейшая мысль, лежащая в основе теории современного военного искусства, наверное, самого гениального военного теоретика, далеко не всегда является базовой при политическом и военном планировании на практике. Хотя Соединённые Штаты и их союзники уже многие годы именно так и поступают в своих многочисленных войнах последних столетий, в особенности с последней трети ХХ века.

Опыт России — очень положительный, особенно в Африке, Югославии и в Сирии, но он не стал до настоящего времени принципом внешней и военной политики страны, хотя для этого есть все основания. И, прежде всего, не столько военные или экономические, сколько внешнеполитические: в силу целого ряда причин, прежде всего, провала на протяжении десятилетий политики СССР и России, у неё осталось мало политико-дипломатических и экономических средств силовой политики. Более того, очень часто (почти всегда) их применение ведет к недопустимым издержкам.

В то же время использование всего спектра ЧВК — от консалтинговых, разведывательных, до антитеррористических — дополняет этот недостаток силовых инструментов. Более того, позволяет выбирать место, время, масштаб и интенсивность их применения, умен6ьшая риски для государства. Именно поэтому переход от пассивной к активной внешней политики России невозможен без:

— силовых, невоенных ВЧК (НКО, фондов, СМИ и пр. негосударственных институтов);

— силовых, военных не государственных институтов (ЧВК, добровольческих и пр. объединений).

С точки зрения внешней и военной политики России силовые (военные, диверсионные, разведывательные и пр.) негосударственные институты имеют исключительно важное значение. Опыт настоящего боевого применения западных ЧВК выявил некоторые принципиальные проблемы использования «частников». Они мало управляемы в штатных контурах командования национальных Армий, конфликтуют с кадровыми частями. а если им выдавать тяжёлые вооружения — окончательно выпадают из замысла командования операций, ведут бой по своим «мануалам», сообразно корпоративным представлениям о воинском долге и личной безопасности.

В том и есть главная проблема Группы Вагнер, называется она «ёмкость боевого формирования». Когда Пригожин управлял разбросанными по всему миру несколькими тысячами (не более шести-семи) наёмников — это одно дело. Но когда получил, благодаря не совсем понятным и традиционным механизмам комплектования развёрнутый армейский корпус … это стало проблемой. Без прямого подчинения Министерству обороны подобные формирования не должны существовать, а как показал мятеж — тяжёлые вооружения там используются без всякого контроля со стороны государства. По хранению, перемещению, использованию.

Безнадёга с нехваткой личного состава СВО была преодолена ещё зимой, можно даже закрыть глаза на привлечение тысяч заключённых (жутким табу для прочих респектабельных ЧВК мира). Но необходимые решения вовремя не были приняты, а когда неповиновение Группы Вагнер стало не просто заметным, а вызывающим — диктовать условия фактически частной армии (на содержании государства) стало невозможно. Как дело дошло до приведения махновщины в состояние регулярной армии с подписанием контрактов — вольница взбунтовалась. Если быть максимально точным — была поднята казачьей старшиной, «советом командиров».

Начало «контрнаступления» ВСУ столкнулось с хорошо подготовленной обороной, в результате которой ВСУ понесли в первые недели большие потери ВВСТ и военнослужащих (по некоторым оценкам, ежедневно уничтожалось 50–70 единиц военной техники и более 1000 военнослужащих ВСУ и наемников, а в некоторые дни даже больше).

Вместе с тем, начало СВО на Украине в феврале 2022 года показало, что политическое руководство очевидно недооценило значение военного фактора, переоценив значимость других факторов силы, прежде всего, силы специальных операций и возможности оппозиции киевскому режиму. План, которому следовал Генштаб ВС РФ, был ориентирован не на массированную вооружённую борьбу, а на нейтрализацию очагового сопротивления (если оно будет оказано) по примеру «Крымской весны» 2014 года. Другого, «рабочего» плана, судя по всему, у Генштаба РФ не было.

Это произошло, на мой взгляд, прежде всего из-за недооценки западного влияния и массированной и всесторонней военной помощи Украине, которую сознательно и целенаправленно готовили к вооруженной борьбе, а также формированию враждебной России ВПО и СО обстановки. Так, массированное и эффективное использование систем космической гражданской связи и терминалов сыграло огромную роль в начальный период, но оно было подготовлено заранее.

Ход СВО на Украине в 2022–2023 годы показал сильнейшее влияние, которое приобрело развитие стратегической обстановки, на всю систему обеспечения военной безопасности России, от военно-политической и стратегической области до научно-технической и военно-промышленной. Военные успехи и неудачи практически мгновенно и непосредственно отражались на внутриполитическом и внешнеполитическом положении России. в наиболее яркой форме это выразилось в необходимости проведения частичной мобилизации, а в политической риторике — публичной критике, Е. Пригожина.

Анализом военных последствий для России развития военно-силового сценария мне пришлось заниматься достаточно плотно с 2014 года[2], когда стало ясно, что развитие ВПО в мире и в Европе неизбежно приведёт к эволюции в направлении военного сценария[3].

Надо признать, что до начала СВО такой анализ давал крайне мало информации. Даже военная операция в Сирии была малоинформационна, потому, что кроме применения ВКС и частичного опыта ПВО эта операция носила и предоставляла, по меткому определению одного из её участников, — «полигонный опыт».

Опыт СВО на Украине для развития СО и даже ВПО в Европе оказался огромным. Так, в наибольшей степени он сказался на значении систем боевого управления, связи, контроля. Как признают американские специалисты, «Важность способности вооружённых сил создавать алгоритмы перед боем, а затем эффективно их использовать, в сочетании с готовностью менять доктрину и тактику для прогнозирования и уничтожения вражеских сил, может быть самым большим уроком войны на Украине»[4], «…украинские силы колебались в первые дни войны, они быстро начали адаптироваться и использовать новую тактику, методы и процедуры, проникая в неизменный процесс принятия решений в России.

Он сравнил ситуацию с началом Второй мировой войны, когда многие эксперты считали, что Франция обладает одной из лучших армий в мире, силой, способной противостоять немецкой агрессии.

Но Германия установила относительно небольшое количество FM-радиостанций на свои наземные транспортные средства и изменила скорость принятия решений, что позволило нацистам одолеть французские войска за примечательные шесть недель. «Украина сейчас использует данные так же эффективно и действенно, как немцы использовали FM-радио, — сказал Холланд. «И они способны применять массовые эффекты в самый решающий момент времени для достижения своего оперативного преимущества, потому что они принимают решения быстрее, чем русские, потому что русские — угадайте что, как и французы — застряли в их способ войны. и это действительно здорово»[5].

Ключом к перемещению людей и техники — эффекту массирования — является способность собирать и использовать данные, а также алгоритмы. По словам Холланда, во многом это связано с алгоритмами, написанными американскими и союзными войсками. Один был

написан для командира, который хотел разобраться в контрбатарейном огне между Россией и Украиной. «Этот же алгоритм показал нам на самом деле, что мы знаем русский способ войны. Итак, теперь мы знаем, готовятся ли они к контрнаступлению или делают паузу и подкрепляются. Или то, что они собираются делать дальше, ещё одна операция, основанная на встречных артиллерийских обстрелах», — сказал он. «И мы извлекли уроки из этого, и мы повторили, и мы смогли написать больше кода и больше алгоритмов, которые могут произойти только тогда, когда у нас есть, вы знаете, у нас есть замечательные молодые мужчины и женщины, которые носят эту униформу, которая на грани и делать великие дела».

Речь идёт о том, что точно знать, сколько боеприпасов вы использовали, где вы можете получить больше и как быстро вы можете его переместить. Знание лучших способов переброски войск на линию фронта и обратно по мере их утомления. Знание того, сколько дронов вы использовали и где, и когда вы можете получить больше, было особенно важно для украинцев, которые полагаются на них в разведке и контрразведке.

 «Уровень потерь украинских БПЛА на данный момент составляет около 10 000 БПЛА в месяц», — заявил в LANPAC старший научный сотрудник Королевского института объединённых служб Джек Уотлинг (RUSI — независимый британский аналитический центр.)

«Управление всем, что требует больших объёмов данных, которыми необходимо обмениваться быстро и эффективно. Проблема не нова — вспомните обширную логистику во время Первой мировой войны, когда людей и горы припасов перевозили по Европе поездами.

Но скорость передачи данных создаёт новые проблемы и возможности, как показали украинцы». Ключом к тому, чтобы сделать это возможным в условиях стресса боя, является управление электромагнитным спектром (EMS). По словам Уотлинга, это не обязательно связано с глушением некоторых частот в определённых областях.

С точки зрения повышения эффективности средств и способов военной безопасности, стратегический прогноз развития конкретного варианта СО — основа для будущей стратегии и обычная (банальная) практика для военного планирования в СССР и России, которой всегда уделялось приоритетное внимание: «оценка опасностей и угроз» — самая часто встречающаяся тема круглых столов и семинаров в военных академиях, институтах и органах планирования.

Аналогично используются, например, ВС России и Белоруссии в последние годы и на территории западного союзника России, когда требуется либо ограничить военную активность членов НАТО в Польше, либо её свести к минимуму. Прибытие в июне 2019 года российский военнослужащих с ОТРК «Искандер», а также новейшими боевыми самолётами и вертолётами накануне II Европейских игр было не случайно: мы хорошо помним войну, начатую Грузией в августе 2008 года во время Олимпийских игр. Это поспособствует обеспечению безопасности на время проведения спортивного мероприятия.

Во-вторых, в сентябре того же года на российской территории прошло совместное оперативное учение вооружённых сил Республики Беларусь (РБ) и Российской Федерации «Щит Союза — 2019».

В мае-июне 2023 года на территории Белоруссии было размещено ТЯО РФ и переоборудованы носители этого оружия, а также подготовлены экипажи самолётов.

Кроме того, в случае необходимости российский контингент в самые короткие сроки может быть усилен. Напомним, что основное назначение ОТРК «Искандер» — уничтожение систем ПВО и ПРО противника, а также важнейших объектов, прикрываемых ими, на дальностях до 500 км. Дальность поражения этими ракетами и самолётами-носителями ТЯО вполне достаточна для контроля практически всей территории Европы.

Следовательно, разместив данные комплексы на территории РБ, при поддержке боевой авиации, в том числе российской, оставшаяся группировка сил и средств в Белоруссии будет вполне способна остудить некоторые горячие головы западных военачальников, у которых зреют реваншистские планы. Необходимо упомянуть и про наличие на вооружении ВС РБ ракетного комплекса «Полонез», дальность поражения которого уже составляет 300 км.

К слову, у западных границ России и Белоруссии блок НАТО продолжает наращивать боевые возможности своей группировки. На протяжении нескольких месяцев проходят учения, которые будут длиться до конца сентября, где отрабатываются элементы наступательных действий.

Кроме того, у Москвы и Минска вызывает беспокойство наращивание военного присутствия США в Польше. Согласно решению ещё бывшего президента Трампа, войска США на польской территории будут размещены в шести точках (отдельные из них — уже и на постоянной основе). На одной из авиабаз появится и эскадрилья американских разведывательных беспилотников MQ-9. Поэтому размещение, пусть и на временной основе, новейших образцов боевой техники и летательных аппаратов ВС РФ может стать именно тем ответным шагом, который сделает размещение в Польше и странах Балтии новых американских войсковых подразделений не эффективным, а следовательно — не целесообразным.

Оценка политики США английскими авторитетными экспертами: «Никто больше не относится к Америке легкомысленно. и враги, и друзья знают, что она готова использовать весь свой экономический арсенал, защищая собственные интересы. Америка прибегает к новой тактике хладнокровного балансирования на краю войны и к новым видам оружия, пользуясь своим положением нервного центра мировой экономики и не давая потокам товаров, идей, информации и денег свободно проходить через границы. в ком-то этот образ мощной сверхдержавы XXI века вызывает энтузиазм. Но такое поведение может спровоцировать кризис, ведь оно ставит под сомнение самый ценный актив Америки — ее легитимность.

Возможно, вы думаете, что влияние Америке обеспечивают ее 11 авианосцев, 6 500 ядерных боеголовок или её якорная функция в МВФ. Но кроме этого она ещё и центральный узел в деловой сети, лежащей в основе глобализации. Эта сеть фирм, идей и стандартов отражает и приумножает возможности Америки. Хотя в эту систему и входят товары, идущие через снабженческие цепочки, в основном её составляющие нематериальны.

Под контролем Америки или у неё на территории находится более 50% межгосударственных ресурсов, необходимых для реализации бизнес-проектов, венчурных капиталов, телекоммуникационных систем, лучших университетов мира и фондовых активов. Примерно 88 % всех валютных сделок в мире осуществляются в долларах. Повсеместно на планете постоянно используются карты «Visa», в долларах выставляются счета, люди спят рядом с устройствами с чипами «Qualcomm», смотрят «Netflix» и работают в компаниях, куда инвестирует средства «BlackRock».

Иностранцы идут на всё это, потому что, в конечном итоге, им это выгодно. Может, и не они устанавливают правила игры, зато они получают доступ к американским рынкам и могут рассчитывать на справедливое отношение к себе, наравне с американскими фирмами. Глобализация и технологии сделали эту сеть ещё более мощной, хотя доля США в мировом ВВП и уменьшилась с 38%, которые были в 1969 году, до сегодняшних 24%. Китай пока не может с ними конкурировать, хотя его экономика по размеру и приближается к американской»[6].

Для точной оценки современного состояния безопасности России имеет принципиальное значение оценка стратегического курса США в отношении нашей страны как лидера всей западной военно-политической коалиции, определённо детерминирующего всю стратегию Запада в переходный период в ходе преодоления точки бифуркации. На мой взгляд, главный вывод, который следует из анализа выбора стратегии правящей элиты США и их союзников достаточно определённо направлен в пользу развития варианта «Эскалации возможности активных наступательных военных действий против России и КНР». Он характеризуется следующими положениями, сформулированными ещё за несколько лет до президентства Дж. Байдена Б. Обамой[7]:

— С точки зрения правящей элиты США современное военно-силовое противоборство происходит во всех областях взаимодействия субъектов МО-ВПО с другими субъектами, акторами и факторами.

Военно-силовое противоборство выступает важнейшей, но только частью, набором военно-силовых средств и способов из более широкого спектра противоборства между различными субъектами и акторами ВПО. ВПО в 2022–2023 годах и развитие СВО на Украине это продемонстрировала со всей очевидностью даже на примере развития различных частных сценариев СО и их вариантов в 2022–2023 годах. С этой точки зрения использование негосударственных институтов — как силовых, военных (включая ЧВК), так и невоенных — имеет, безусловно, не только перспективу, но и исключительно важное значение.

— Наиболее эффективными внешнеполитическими инструментами силового противоборства (наименее дорогими, менее рискованными и результативными) стали невоенные и негосударственные инструменты силовой политики: СМИ, фонды, НКО, разведывательные и исследовательские ЧВК и пр. Военные действия на Украине, где нет непосредственного участия военнослужащих из стран НАТО, подтверждают этот вывод. Поставки ВВСТ на Украину, финансово-экономичная помощь (которая ставит

Украину в долгосрочную зависимость от Запада), политика санкций и сдерживание развития России — вот набор основных силовых средств, используемых западной военно-политической коалицией. Такая политика, кроме того, может гарантировать США неучастие в прямом военном конфликте на своей территории, что является высшим политическим приоритетом.

— Исключительно важную роль (даже ещё более важную, чем прежде) стали играть средства боевого управления, связи и разведки не только в стратегической и оперативной, но и тактической области. Главный урок Украины для западных ВС, считают, например, в РЭНД, это роль систем управления: «Один из ключевых выводов из конфликта на Украине заключается в том, что любая боевая операция, наступательная или оборонительная, обречена на провал или успех в зависимости от способности обеспечить современное командование и управление. На конференции AFCEA TechNet в этом году, это было продемонстрировано в полной мере, как и широкий спектр технологий, которые могут сыграть роль в концепции C2 в 2023 году.

Кроме того, искусственный интеллект был в центре внимания аналитиков ВС США, поскольку роль общедоступных ИИ, таких как ChatGPT, только что стала широко обсуждаться[8].

Исключительно важную роль в этой связи начали играть БПЛА, в особенности, те, которые могут собираться небольшими фирмами и использоваться ЧВК[9]. в этих условиях всё более важную роль приобретают невоенные и негосударственные компании и инициативные группы разработчиков, организованные, прежде всего, в ЧВК. Противодействовать БПЛА ЧВК с помощью традиционных ПВО — малоперспективно и дорого[10].

— Для ВСУ на Украине характерна постоянная смена тактики. Иногда даже по 3 раза за месяц.  Судя по всему, это означает смены отдельных групп оперативного управления и приобретение опыта руководством ВС США и НАТО, когда заметна регулярная смена тактики (уже третей за месяц). Так, не сумев «нахрапом» пробить нашу оборону механизированными и танковыми бригадами, потеряв до 30% бронетехники, после устроив «мясные штурмы» пехоты без поддержки «брони» — через несколько недель видим более осмысленные действия — правильно накапливаются резервы (регулярно поражаемые нашими огневыми средствами), появились многочисленные ДРГ, наступление ведётся по расходящимся направлениям со множеством ложных и демонстративных действий. По мере усиления организованности и слаженности военных действий возрастает задача повышения управляемости ЧВК и добровольческих компаний.

Представляется, что на июль 2023 года запорожское направление всё ещё считалось приоритетным и противнику не удалось запутать руководство ВС РФ. Как и на Купянском, где началось слишком уж показное сосредоточение трёх — шести бригад ВСУ, усилилась контрбатарейная борьба, начали сновать бесчисленные разведывательные отряды на «бандеромобилях» численностью до взвода.

— Вместе с тем, эволюция Запада в направлении расширения спектра собственно военных средств и способов доказывает их высокую совместимость с силовыми невоенными средствами в условиях, когда Россия отказывается от инициатив в области военной эскалации. Думается, что если бы высшее руководство и командование ВС РФ проявило инициативу в области военной эскалации, в частности, нанесения массированных военно-воздушных ударов мощными авиасредствами по территории Румынии Чехии и Польши, то это могло бы заставить Запад «отойти назад» в политике военно-технической помощи Украине и военной эскалации.

Этому могло бы способствовать и оперативное использование ЧВК в активных наступательных мероприятиях в интересах внешней политики России. У ВС России есть огромный резерв разведывательно-диверсионных сил, которые можно было бы использовать в активных мероприятиях в качестве ЧВК, в том числе и за рубежом, на территории Польши, Чехии и Словакии