Выступление директора Аналитического центра ИМИ МГИМО А.А. Казанцева на Круглом столе «Военно-политическая обстановка в Сирии» (Москва, МГИМО 29 октября 2015 г.)
Коллеги, я хотел добавить к тому, что здесь блестяще было описано, пару моментов. Кто присутствовал на моем прошлом выступлении, те помнят, что я говорил о том, что есть определенная проблема, связанная с тем, что возможно налаживание взаимодействия между вот этими фронтами шиитско-сунитского противостояния на Ближнем Востоке. Это не только Иракский и Сирийский фронт, а Йеменский значительно более важен, например, с точки зрения интересов тех же саудитов. И ситуация в Афганистане. Это все я сейчас повторять не буду.
Здесь уже были характеристики того, что творится в Центральной Азии. Насколько это связано с угрозой в Афганистане – тоже повторяться не буду. Но вот можно чуть подробнее остановиться на проблемах, связанных с миграцией, потому что, собственно говоря, основная проблема для нас, почему мы, так сказать, не можем не включаться в эту ситуацию, когда она возникает, особенно, если это касается Афганистана и постсоветской Центральной Азии – это проблема миграции и ее связка с терроризмом.
Вот у нас порядка 16 миллионов иностранцев, по данным Федеральной миграционной службы, ну как бы приезда. Но фактически там точной цифры нет, потому что они считают по числу человекопересечений границы и так далее.
Более-менее известно, что Россия – это сейчас второе государство в мире после США по числу постоянно проживающих иностранцев, притом что у нас и ВВП значительно меньше, и население в два раза меньше, и так далее. А основная проблема здесь связана с тем, что вот эти – собственно, уже было описано, что отслеживать деятельность вот этих сетей вербовочных и экстремистских совершенно невозможно, потому что это требует специальной работы по внедрению в эти этнические сообщества. Более того: нет никакой гарантии, что те сети, которые сейчас работают в формате вербовки, не станут работать в формате совершения террористических актов. Поскольку, по сути дела, это те самые «sleeping cells», что по-английски называется, то есть дремлющие ячейки, через которые пока осуществляется массовая вербовка.
Причем существенная часть тех центральноазиатских, например, боевиков, которые были завербованы даже для Афганистана – они вербовались именно на территории России, вот этими самыми структурами. И для этого достаточно приличные деньги приходили и на территорию России, и на территорию постсоветских стран.
Конечно, верифицировать как-то, проверить эту информацию трудно, но вот в Таджикистане и в Кыргызстане фигурирует цифра в 70 миллионов долларов только на пропаганду Исламского государства в Центральной Азии. Дальше, если отследить только количество сайтов, которое там закрывались то, что Бордюжа говорил, в том числе в Центральной Азии, то это огромная цифра, которая тоже говорит о масштабах расходов.
Эта проблема достаточно очевидна еще и потому, что даже если посмотреть по статистике, количество жертв в боестолкновениях и в террористических актах, например, на Северном Кавказе, то там видно – вот, например, на сайте «Кавказский узел» есть статистика, они подсчитывают, что вот ФСБ разгромила где-то год назад примерно в существенной мере Имарат Кавказ. Потом, как известно, Имарат Кавказ существенной своей частью оставшейся вошел в Исламское государство. И вот уже в августе фиксируется увеличение примерно в три раза количества жертв, убитых в результате столкновений и терактов.
То есть, есть достаточно обоснованные предположения о том, что пришли деньги, и были даже в Интернете вбросы информации, когда появлялись боевики какие-то, якобы чеченцы, якобы на территории Чечни, которые сказали, что «мы пришли от Исламского государства сюда». Вот эта проблематика сейчас становится все более актуальной, прежде всего потому, что, к сожалению, наши миграционные структуры не выработали никакой методики борьбы со всем этим.
Если мы посмотрим на то, чем занималась наша ФМС (и вообще органы, регулирующие миграцию, не только ФМС интересовалась миграцией), но вот с точки зрения хотя бы изучения ситуации, то большая часть усилий как раз шла на то, чтобы хоть как-то посчитать – сколько вообще людей есть, сколько их нужно экономике, как их распределить и так далее. Но и тут, конечно, не очень большие успехи.
Я еще раз повторяю: точно, сколько, например, находится людей в Москве, никто не знает. Я был на специальном семинаре при Правительстве Москвы, они сказали, что нет у них такой информации, и та информация, которая есть у ФМС, противоречит полностью той информации, которая есть у Правительства Москвы, из чего они делают вывод, что информация ФМС совершенно не верная.
Второе, чем занималась ФМС и другие структуры, которые занимались миграцией – это они брали какие-то схемы, заведомо основанные на западном опыте, там адаптация мигрантов и так далее, ну, в общем чаще всего это была полная ерунда полуфилософского характера, политкорректного. И ничего кроме политкоректности там не было. И проблемы, связанные с потенциалом распространения экстремизма, терроризма вообще не изучались практически в связи с миграцией, хотя проблема все росла и росла, и для всех она была очевидной. Но вот ведомства, которое было бы конкретно в этом заинтересовано, никогда не было.
Более того, ФМС никогда, насколько мне известно, не интересовалась вообще ситуацией с миграцией в России, в ее связи со странами происхождения. Также очевидно, что основной потенциал террористической активности мигрантов идет с территории буквально трех стран центральноазиатских – Таджикистан, Кыргызстан, Узбекистан. Потому что основная масса трудовых мигрантов в Россию приезжает из очень ограниченного числа стран, и Украина или Молдавия – это не те страны, где вербуется основная масса террористов, просто по социокультурным причинам – потому что надо в ислам переходить. Понятно, кто вербуется.
Вот эта проблема никогда особо никого не интересовала, и она даже не изучена вообще никак. Я, как человек, который занимался центральноазиатскими исследованиями, могу сказать. И в результате получилось, что мы вообще ничего не знаем, что там происходит – ни спецслужбы не знают, у них нет специальной информации, основанной на агентурных данных, не знают точно органы, регулирующие миграцию. Между тем величина угрозы совершенно очевидна, и, в общем, Путин уже поставил задачу прямую, недавно выступая перед специалистами спецслужб – заняться этой проблемой.
И второе – это то, что связка с Центральной Азией тоже очевидна, необходимость обеспечивать стабильность в регионе. Потому что в случае, если там произойдет дестабилизация, в прошлый раз я говорил аргументы – почему она может там произойти в течение ближайших полутора-двух лет. Суть проблемы очень проста: центральноазиатские спецслужбы научились справляться со своим собственным населением, вот если там будет даже небольшой толчок со стороны – справиться они вряд ли смогут. Как показывает опыт – события типа Баткенской войны и так далее в Кыргызстане. Вот в связи с этим, конечно, основной упор на борьбу с этой ситуацией должен быть на России.
Я, собственно, закончил, коллеги, я поставил проблему, потому что, мне думается, я слишком много внимания переношу с сирийско-иракской темы на наши проблемы, но, мне кажется, про них забывать тоже не стоит, потому что мне кажется, что мы как-то бросаемся из кампании в кампанию. Мы вот сейчас слишком все тесно уйдем на Ближний Восток, а того, что у нас тут под носом происходит, можем не заметить.
