В истории бывало и так, что правящие круги какое-то время игнорировали национальные интересы и системы ценностей. Это было не только при начальном правлении большевиков, но и при режимах Горбачёва-Ельцина, которые фактически субъективно и неадекватно интерпретировали эти факторы. По сути дела, в 90-е годы правящая российская элита не только игнорировала национальные интересы и ценности, но и пыталась насильственно подчинить их западно-либеральным ценностям и интересам, которые силовым образом продвигались на постсоветском пространстве. В 2022 году в институтах власти и общества России сохранились не только элементы влияния, но и кадры прежней политики, в частности Дж. Сороса в науке и образовании.

Надо признать, что к 2022 году общественное сознание прошло большой путь. Если в 2007 году в Мюнхене, когда В.В. Путин впервые публично заявил об этом (что не было воспринято всерьёз на Западе, где уже свыклись с мыслью о том, что Россия интегрировалась в западную систему на второстепенных и подчинённых ролях), в России сделали вид, что «не заметили». Именно с этого времени стал ощущаться усиливающийся разрыв во взаимоотношениях России и Запада, этапами которого стала агрессия Грузии 2008 года и переворот на Украине 2014 года.

Важно подчеркнуть, что все эти годы не только в России, но и, прежде всего, на постсоветском пространстве Западом проводилась политика подчинения правящих элит и воспитанию у неё русофобских настроений. Уверены, что курс на «добивание» России был взят сразу же после ликвидации СССР и ОВД, но именно в период после начала СВО он получил осознанное и публичное противодействие.

Надо признать, что вплоть до самых последних лет этим аспектам в России уделялось очевидно недостаточно внимания, более того, можно выделить два явно отличающихся периода — конца 80–90-х годов, когда правящая либеральная элита откровенно способствовала усилиям Запада, — и начала 2000-х–2014 года, когда это же делалось в завуалированной форме. После 2014 года начался медленный разворот в сторону укрепления национальной системы ценностей и интересов, который, однако, так и не завершён до настоящего времени. Слишком сильна оказалась либеральная тенденция 90-х годов, которая превратилась в доминирующую тенденцию западной локальной цивилизации[1]. Именно поэтому при стратегическом планировании в настоящее время принципиально важно точно понимать существо национальных интересов и ценностей, их приоритеты, которые нормативно были оформлены в Стратегии национальной безопасности России, а позже усилены в редакции СНБ от 3 июля 2021 года[2]. Именно они лежат в основе СНБ и СП РФ.

Рис. 1.

Второе. Следующая группа факторов и влиятельный вектор влияния на политику и стратегию (вектор «Г» — «В») — национальные ресурсы (а также вероятные ресурсы и другие возможности партнёров и союзников), которые могут быть использованы для достижения целей и задач стратегии безопасности. Начало СВО на Украине преподнесло отличный урок российским либералам, которые фактически «подарили» Западу более 300 млрд. ЗВР и многие активы, лишившись одновременно возможностей приобретать важнейшие комплектующие. Этот урок лучше многолетних увещеваний продемонстрировал провалы финансовой и промышленной политики России последних десятилетий, искусственную ограниченность национальных ресурсов.

Все последние десятилетия мы наблюдали как США и их союзники пересматривали правила экономических отношений, создавая для себя откровенно привилегированные условия в ущерб интересам других стран.

Санкции и антирыночные меры привели к тому, что Россия, Китай и другие страны стали пытаться сопротивляться этому давлению. Особенно активно это проявилось в политике России после 2008 года. К 2022 году в этой области в России произошли относительно радикальные перемены, которые выразились в тенденциях увеличения импортозамещения, продовольственной и иной безопасности, набиравших силу с начала 2000-х годов.

Однако разная степень интенсивности, исполнительности и патриотичности, а также результативности в итоге так и не позволила России в полной мере выйти на режим самообеспечения основными ресурсами к 2022 году, прежде всего, в наукоёмких отраслях, где дольше всего сохраняется тенденция энергоресурсной экономики. Надо признать, что во многом это связано с тем, что часть правящей элиты страны по-прежнему ориентируется на то, что отношения с Западом носят (как любит говорить С.В. Лавров) «ситуативный характер», т.е. в реальности рассчитывает на возвращение того времени, когда природные ресурсы менялись на результаты технологической революции Запада.

Эта группа факторов (включая такие нематериальные ресурсы, как «воля», «время», «стратегия») определяет не только военную, но и государственную мощь, а также возможности вероятной коалиции, которые могут быть использованы в политических целях. В настоящее время эти ресурсы стали многократно меньше, чем во времена СССР, когда наша страна была не только в несколько раз мощнее современной России, но и была политико-идеологическим лидером целой влиятельной группы социалистических и освободившихся государств, а также мировым идеологическим лидером для развивающихся стран.

 В настоящее время основными критериями, характеризующими ресурсы РФ по сравнению с СССР, стали:

— сокращённая государственная и военная мощь России как минимум в несколько раз;

— отсутствие сколько-нибудь надёжной военно-политической коалиции, которая количественно и качественно ограничена членами ОДКБ;

— отставанием по важнейшим направлениям науки и технологий;

— отказом от идеологического лидерства в мире.

Гибридная война против России, открыто развязанная с 2014 года Западом, предполагала использование всех видов ресурсов — от информационных до военных и финансовых — против нашей страны, более того, постоянную эскалацию использования этих ресурсов с целью повышения эффективности политики «силового принуждения» России к созданным Западом нормам и правилам.

В этом заключается сложность разработки новой стратегии России, в т.ч. военной, которая предполагает самое широкое использование всех невоенных средств насилия, что очень хорошо описал на конференции АВН, например, В.В. Герасимов ещё в 2019 году[3]. Соответственно, в этой связи, особенное значение приобретает искусство эффективного использования национальных ресурсов, выбор эффективной стратегии и средств её реализации. Исключительно важное значение, в этой связи, приобретает национальный человеческий капитал, прежде всего, творческие возможности нации, а также институты развития (ИР) НЧК, как государственные, так и бизнеса и общественные. Только эти ресурсы и их быстрое увеличение может компенсировать относительную слабость России в относительно короткий отрезок времени. Именно быстрое увеличение НЧК и ИР НЧК способно компенсировать отставание России от западной военно-политической коалиции и её совокупной мощи.

Надо признать, что в 2022 году процесс повышения эффективности использования национальных ресурсов, включающих не только государственные, но и общественные, и бизнес, и личные ресурсы, — только начался. Так, стремительно нарастала численность волонтёров, добровольцев, которых в ноябре 2022 года приравняли к военнослужащим ВС РФ, в декабре численность занятых в России достигла максимального уровня на 20 лет и т.д.

Вместе с тем, перехода от государственной к национальной стратегии и СП в 2022 году не произошло. Он только наметился. Соответственно огромные интеллектуальные и материальные ресурсы нации к СВО не были привлечены. Об это свидетельствует, например, численность работающих пенсионеров, которые в ОПК и ВС могли бы сыграть огромную роль[4].

Рис. 2.

Третье. Эта «классическая» (традиционная) группа объективных факторов и влиятельный вектор (вектор «Б» — «В») собственно внешнего влияния как международной и военно-политической обстановки в целом, так и влияния отдельных субъектов, формирующих ВПО (например, США, Китай, Индия или ООН, ИГИЛ и пр.

Эта группа факторов в 2022 году проявляла особенную активность.

Прежде всего, потому, что процесс переформатирования МО-ВПО проходил в этот год особенно активно. Он неизбежно вёл к перегруппировке сил, средств и формированию новых коалиций государств в мире. Не удивительно, что Финляндия и Швеция заявили о готовности вступить в НАТО или то, что ЕС стал быстрее эволюционизировать в военно-политическую организации, но удивительно другое — КСА, ряд африканских и латиноамериканских государств

заняли враждебную (или, как минимум, настороженную) позицию в отношении Запада.

Очевидно, что национальная и военная стратегия РФ в значительной и во всё возрастающей степени зависят от состояния ВПО и сценариев её развития, в том числе в военно-политической и стратегической области, которые являются традиционными для изучения характера и сущности внешних угроз.

Этот вектор, строго говоря, и является предметом исследования работы, которая делает акцент на развитии конкретных сценариев и их вариантов развития ВПО и СО, их влиянии на стратегию безопасности России и формирование стратегического планирования в стране[5].

Как правило, этот вектор влияет посредством развития одного из своих сценариев (и их вариантов), которые конкретизируют в данный период состояние ВПО и СО. Их анализ и прогноз выступает в качестве наиболее эффективной методики для формирования будущей стратегии страны.

Таким образом, политика России в нынешних условиях реализации СВО на Украине будет зависеть как от дальнейшего развития этих основных объективных групп факторов, так и субъективного фактора — эффективности национальной стратегии и СП в РФ[6]. Применительно к развитию ВПО и СО на Украине в ходе СВО, можно говорить о том, что:

Во-первых, как уже говорилось выше, от группы внешних факторов, определяющих развитие СО в мире и в том числе на Украине. Важно

помнить известную истину: когда ведутся военные действия, то именно военные факторы приобретают решающее значение на формирование не только СО и ВПО, но и МО. Соответственно и стратегия, и СП в стране попадают под неоспоримую силу этого влияния. Весной-летом 2022 года именно военные результаты предопределяли развитие ВПО и МО в мире.

Можно допустить, что при сохранении, а, тем более, ускорении военно-силового сценария развития ВПО «Эскалация военно-силового противоборства» в его наиболее опасном, «региональном» варианте развития стратегической обстановки (СО), правящая элита России будет уже в самом ближайшем будущем стоять — теоретически и практически — перед выбором из нескольких национальных стратегий, ориентированных так или иначе на прямое вооружённое противоборство. Очевидно, что все они будут зависеть, прежде всего, от состояния ВПО и СО, причём не только на украинском ТВД, но и в мире. Речь может идти о нескольких основных вариантах возможного развития базового сценария СО, предполагающих эскалацию:

— региональном военном конфликте с участием стран-членов НАТО на украинском ТВД, прежде всего, Румынии, Польши и Чехии, при активной помощи других стран-членов НАТО;

— прямом вооружённом конфликте со всеми европейскими участниками НАТО и их союзниками по широкой коалиции, включая США и Японию;

— ограниченном применении ТЯО и СНВ в Европе;

— применении СНВ в Европе, Азии и США.

Кроме того, не исключён вариант такого сценария, когда эскалация использования военных средств затормозится и даже остановится в силу самых разных причин, но, прежде всего, разгрома ВСУ и неприемлемых для Запада издержек политики санкций. Этот, наиболее благоприятный для России вариант, на мой взгляд может оказаться для неё и самым опасным и наиболее вероятным потому, что акцент Западом будет делаться на силовых, но преимущественно не военных, инструментах политики, где у него есть безусловные преимущества.

Таким образом, изменение МО и ВПО в мире неизбежно оказывает сильное влияние на национальную стратегию и СП любого государства, причём сила этого влияния варьируется от «абсолютного» (когда изменения ведут к качественным социально-политическим и экономическим изменениям субъекта МО), — как правило, в результате военных действий или коренного изменения в системе МО-ВПО, — до незначительных, а порой и незаметных, второстепенных, когда страна проводит изоляционистскую политику[7]. Так, например, внешние изменения (уничтожение СССР, распад соцсистемы) крайне негативно сказались на социально-политическом и экономическом положении многих государств бывшего Социалистического содружества — от Монголии до Кубы. Но это влияние сказалось по-разному для Кубы и КНДР, с одной стороны, и для бывших социалистических стран Европы, — с другой.

Значение военных факторов в формировании МО-ВПО очень ярко описал гитлеровский фельдмаршал Э. фон Манштейн, когда анализировал ВПО в 1942 году: «Деятельность войск являлась основным фактором, приносившим решительный исход в наступательных сражениях, основным фактором, позволявшим командованию «справиться с поражением» в самой тяжёлой обстановке, и основным фактором завершения кампании решительным сражением…»[8]. В 2022 году именно эти факторы определяли состояние ВПО и МО в мире, хотя попыток политического достижения поражения России и предпринималось немало.

Авторы: А.И. Подберезкин, О.Е. Родионов