Мировое равновесие, и без того ставшее шатким, как никогда,
окажется обреченным на новые невиданные испытания[1]

И. Ильин, русский философ, 1950 г.

… наше осознание особенностей различных цивилизаций требует от нас…
ориентации на межцивилизационные коалиции, на взаимное уважение
и сдержанность в стремлении управлять другими нациями[2]

З. Бжезинский

Методологически, особенно важное значение для среднесрочного прогноза развития МО до 2025 года имеют такие методы (обязательно используемые системно и комплексно), как:

— сценарное программирование МО и ВПО;

— моделирование МО и ВПО;

— анализ закономерностей развития ЛЧЦ и др. субъектов МО;

— сопоставление и сравнение потенциалов ЛЧЦ, субъектов и акторов МО, а также ряда других.

Так, еще в 1950 году русский философ И. Ильин спрогнозировал развитие международной обстановки, пожалуй, по худшему сценарию «расчленения России», включая отделение Украины от России. Удивительно точный прогноз подтвердился чуть более чем через 40 лет, доказывая в очередной раз, что интуиция, основанная на знаниях, и прогноз, основанный на глубоком качественном анализе цивилизационных основ, имеет огромную (по-Бжезинскому) «практическую значимость».

Применительно к задаче долгосрочного прогноза развития МО и ВПО, мы можем сегодня говорить, опираясь и исходя из знаний, фактов и тенденций, которые нам относительно известны в 2016 году в виде общепринятых парадигм, которые подвергаются сомнениям и оспариваются меньшинством научной общественности. Именно в рамках этой парадигмы сложилось представление о том, что из всех возможных сценариев развития МО в начале XXI века наиболее вероятным сценарием является сценарий «Военно-силового противоборства ЛЧЦ». Этот сценарий до 2025 года может быть реализован, как уже говорилось выше, в нескольких вариантах. Соответственно каждый из вариантов такого сценария предполагает наличие, как минимум, одного варианта развития ВПО. Так, например, в настоящее время достаточно точно и уверенно можно говорить о долгосрочной политике США в области ПРО и ВТО. В том числе и о намерениях военно-политического руководства страны, которые достаточно четко прогнозируются в отношениях России к 2025 году. По оценкам главного конструктора Концерна ВКО «Алмаз-Антей» П. Созинова, они представляют из себя очевидное стремление создать потенциал неядерного ВТО, способного выполнять стратегические функции[3].

Рис. 1.43.

Еще раз оговоримся, что для практических задач, решаемых предлагаемой методологией у выбранной нами «Парадигмы № 1» соответствующей базовому сценарию развития МО, есть несколько вариантов, из которых мы выбрали «Вариант № 1» развития ВПО и соответствующих конкретных СО, войн, конфликтов и даже инцидентов, основываясь на анализе и прогнозе основных, известных парадигм развития человеческой цивилизации до 2016–2017 годов. И это естественно, ведь мы не можем экстраполировать развитие неизвестных парадигм. В этой связи предлагается заведомо упрощенная модель самого общего плана развития МО–СО.

Рис. 1.44. Модель развития МО, ВПО и СО до 2025 года, ограниченная существующими парадигмами

Как видим на этой (повторюсь, самой общей) схеме развития МО, ВПО и СО (рис. 1.44), мы изначально отсекаем не только теоретически возможные и даже вероятные сценарии развития МО, но и их варианты, оставляя в данном случае только один сценарий и единственный вариант его развития, которые представляются наиболее вероятными.

Тем более мы даже не пытаемся рассмотреть пока что сценарии развития МО и их варианты после 2025 года, которые (по моему мнению) будут основываться на принципиально новых парадигмах и по отношению, к которым экстраполяция недопустима.

Иными словами, мы концентрируем все внимание на единственном варианте сценария МО и его наиболее вероятном варианте, изначально выпуская из виду все остальные сценарии и их варианты. Такой методологический подход имеет свои плюсы и минусы.

Если говорить о плюсах, то они сводятся к тому, что мы искусственно ограничиваем количество факторов, влияющих на формирование МО–ВПО–СО. Так, если на один-единственный вариант развития МО влияют 4 группы факторов (о которых мы подробно еще будем говорить):

— субъекты МО (сотни государств, союзов и их коалиций, а также ЛЧЦ);

— акторы МО (десятки тысяч организаций, партий и пр.);

— тенденции (сотни глобальных, региональных и тысячи локальных тенденций);

— человеческий капитал и его институты;

а также, субъективные и иррациональные факторы, то для того, чтобы построить модель десятков сценариев и их вариантов, количество этих факторов потребуется умножить на количество вариантов, что сделает прогноз невозможным.

Тем более, если вы хотите сохранить многовариантность развития МО–ВПО–СО для долгосрочного прогноза, основанного на еще точно не известных парадигмах и факторах. Мы оказываемся в тупике потому, что долгосрочный прогноз и стратегическое планирование должны учитывать не только возможность, но и неизбежность появления новых парадигм развития ЛЧЦ и МО–ВПО не только после 2025 года, возможно, еще до этого срока, например, в области развития военных технологий, информатики или когнитивной области[4].

В наших оценках и прогнозах мы исходим из наибольшей вероятности эволюции «реалистического» варианта сценария «военно-силового противоборства ЛЧЦ» развития МО, у которого есть тенденция перехода к 2025 году в «неблагоприятный» вариант сценария (т.е. практически полномасштабной войне).

Эта парадигма теоретически может быть заменена как парадигмой «развития сотрудничества», так и «парадигмой всеобщей войны» еще до 2025 года. И первое, и второе — качественно новое состояние МО, которое нельзя исключать. При этом у каждой из новых парадигм развития ЛЧЦ может существовать своя логика развития, в т.ч. и неизвестная или пока что непонятная.

Рис. 1.45. Логическая схема развития наиболее вероятного варианта международной обстановки, исходя из существующей парадигмы сценария противоборста локальных цивилизаций до 2025 года

Вот почему мы, с одной стороны, должны ограничиться небольшим количеством наиболее вероятных вариантов развития сценариев МО и ВПО, а, с другой, понимать, что появление новых парадигм может качественно изменить ситуацию во всем мире, а не только относительно политики какой-то одной ЛЧЦ.

В этих целях мы должны постоянно исследовать и фиксировать изменения в вероятных и возможных сценариях развития МО и ВПО и их вариантах, неизбежно концентрируя внимание на ограниченном количестве наиболее вероятных вариантов. В нашем случае это будут два конкретных варианта развития одного базового сценария МО «Военно-силового противоборства ЛЧЦ» до 2025 года: «Вариант № 1» (Системного и сетецентрического нарастающего противоборства западной ЛЧЦ» с российской, китайской, и исламской ЛЧЦ, а также «Вариант № 2» («Глобальной военно-силовой эскалации противоборства западной ЛЧЦ» с российской, китайской и исламской ЛЧЦ. Эти варианты одного базового силового сценария отличаются друг от друга интенсивностью и масштабами использования военной силы в прямой форме среди других силовых средств[5].

Остальные возможные сценарии и их варианты развития, как наименее вероятные мы оставляем на периферии внимания, одновременно отмечая необходимость их постоянного мониторинга с точки зрения их возможного перехода из категории «возможные» в категорию «вероятные» и неожиданного появления новых парадигм до 2025 года. (На схеме, предлагаемой выше, эти два сценария и их варианты отмечены пунктирной линией, выделенной в один блок справа, а вероятный сценарий — слева.

Как видно из рисунка, иллюстрирующего развитие одного наиболее вероятного сценария МО (Сценария «Военно-силового противоборства ЛЧЦ» до 2025 года), вероятность и возможность смены парадигм развития и, соответственно, их сценариев и вариантов, постоянно сохраняется.

Таким образом, в 2016 году наш долгосрочный прогноз развития МО распадается:

— на возможные и вероятные сценарии развития отношений между ЛЧЦ;

— на возможные и вероятные сценарии развития МО;

— на вероятные варианты реализации наиболее вероятного сценария МО;

— на наиболее вероятные варианты формирования ВПО и СО, вытекающие из избранного варианта сценария развития МО.

В рамках существующей парадигмы (с высокой степенью вероятности до 2025 года) эта схема может быть реалистичной, но она потребует корректировки в рамках неизбежного появления новых парадигм (после 2025 года).

Этот наиболее вероятный сценарий глобального «Военно-силового противоборства ЛЧЦ» в обоих своих вариантах предполагает реализацию Западом соответствующей стратегии, которая имеет следующие основные характеристики:

1. Основная цель: сохранение контроля западной ЛЧЦ над созданными ею финансово-экономическими и военно-политическими, и международно-правовыми мировыми системами, предполагает решение следующих задач:

— подчинение своим нормам и правилам поведения правящих элит ЛЧЦ и государств, а также отдельных акторов;

— изменение системы ценностей других ЛЧЦ, наций и государств в направлении «универсальных» систем западной ЛЧЦ;

— изменение представления о национальных интересах, самоидентификации и политическом суверенитете;

— контроль над территориями, транспортными коридорами и ресурсами;

2. Основные средства: полный спектр политико-дипломатических, финансовых, экономических и информационных, а также военных средств, используемых в качестве принуждения, угрозы применения силы, и военного насилия;

3. Основной способ: системное использование всех силовых, включая военные, средств, для достижения поставленной цели. При этом предполагается использование не только государственных, но и общественных и частных ресурсов для достижения поставленных целей, а также всех возможностей нации, контролируемой ЛЧЦ;

4. Основной принцип: сетецентричность, объединение всех ресурсов ЛЧЦ, включая информационные, в режиме реального времени.

Данная стратегия в отношении России является бескомпромиссной по своим целям, хотя и может несколько отличаться по своим средствам, среди которых для США желательно было бы избежать наиболее масштабных и острых форм военного противоборства из-за военных рисков и экономических издержек. Сути стратегии (цели) это не меняет: они остаются решительными и далеко идущими, включая не только уничтожение и раздел российского государства, ликвидацию его суверенитета, но и конечную ликвидацию российской нации в Евразии. На одной из карт эти решительные цели показаны следующим образом[6].

Рис. 1.46. Одна из карт возможного раздела России

С точки зрения геополитической, Россия как нация и государство должна быть ликвидирована, прежде всего посредством подчинения элиты, потери идентичности, что обеспечит западной ЛЧЦ решение основных, конкретных задач:

— устранение геополитического конкурента в Евразии;

— ликвидация потенциального враждебного центра интеграции;

— раздел природных ресурсов и территории;

— ликвидация российского контроля над транспортными коридорами.

Очевидно, что политического или цивилизационного компромисса по этим вопросам с западной ЛЧЦ быть не может. Запад уже не готов к компромиссу относительно раздела сфер влияния и контроля. Ему нужна «окончательная» победа. При этом понимание полной и окончательной победы в XXI веке иное, чем в предыдущей истории: «полная» победа — это контроль над политической элитой, системой ценностей и обществом, а не оккупация территории или разгром армии. Соответственно это обстоятельство формирует не только условия, но и средства и способы стратегии достижения поставленной цели.

В то же время, представляется маловероятным, чтобы противоборство западной ЛЧЦ с другими ЛЧЦ, кроме российской, перешло из враждебной в вооруженную стадию до 2025 года в силу нескольких причин. Наиболее важными из них являются следующие:

— наиболее мощные альтернативные западной ЛЧЦ центры силы не будут до 2025 года обладать сколько-нибудь достаточной военной мощью, а исламская ЛЧЦ, разделенная на суннитскую и шиитскую ветвь, во многом будет контролироваться США;

— ни китайская, ни индийская ЛЧЦ, которые постепенно становятся сопоставимыми с западной ЛЧЦ, не будут в среднесрочной перспективе оспаривать первенство последней. Их стратегия во многом предопределяется созданием собственного цивилизационного окружения (включая и элементы западной ЛЧЦ);

— другие нарождающиеся центры силы в среднесрочной перспективе не будут в состоянии противостоять западной ЛЧЦ;

— единственный центр силы, который уже заявил публично о своей самостоятельности и готовности защищать свою систему ценностей, — российская ЛЧЦ. Она вступила фактически в стадию конфронтации и силового противоборства с западной ЛЧЦ. Соответственно и сценарий противоборства западной и российской ЛЧЦ, в наиболее опасном варианте, уже начал реализовываться и получать своё развитие. Этот вариант является, как видно на рисунке ниже, частью более общего сценария силового противоборства между западной ЛЧЦ с другими ЛЧЦ, инициированного США. Место этого варианта среди других вариантов одного и того же сценария можно обозначить следующим образом (рис. 1.47)[7].

Рис. 1.47. Модель среднесрочного развития отношений западной ЛЧЦ с другими ЛЧЦ

Таким образом, налицо очевидное противоречие между объективным ходом мирового развития, которое в перспективе ведет к неизбежному краху глобального доминирования западной ЛЧЦ, с одной стороны, и усилением силовых и военных компонентов (на фоне общего падения влияния) в политике западной ЛЧЦ, с другой. Но такой «крах», очевидно, не является реальной перспективой до 2025 года. Такие глубокие противоречия, как показывает мировая история, ведут к региональным и даже глобальным войнам между ЛЧЦ, их коалициями и нациями, стоящими во главе этих цивилизаций. Вот почему период 2016–2025 годов можно рассматривать как вероятный период перехода от «Варианта № 3» («Военно-силового противоборства западной ЛЧЦ с другими ЛЧЦ») к «Варианту № 2» («Системной и ссетецентрической войны против российской ЛЧЦ»). Можно предположить, что при таком переходе от силового к военно-силовому варианту противоборства западная ЛЧЦ будет в максимальной степени готова к эскалации всего спектра силовых средств политики — от использования дипломатического и гуманитарного давления и информационно-психологической войны до применения экстремистских террористических организаций, и ведения proxy-wars.

При реализации такого варианта сценария глобального «Военно-силового противоборства западной ЛЧЦ» против российской ЛЧЦ Запад попытается использовать стратегию «новой публичной дипломатии», когда эффективность эскалации силовых способов влияния на Россию подкрепляется военно-силовыми решениями на всех уровнях конфликтов и во всех регионах планеты. При этом границы между локальными, региональными и глобальными военными конфликтами, и войнами стираются. Массовое производство и размещение ВТО в неядерном оснащении США предполагает, что уже на начальных стадиях военных конфликтов оно может быть использовано.