То, что сейчас происходит на Украине и в Донбассе, -это не просто «региональный конфликт», а нечто совсем иное. Это тотальное противостояние условного коллективного Запада и всего остального мира[1].

Д. Медведев, заместитель председателя Совета безопасности РФ

В последние годы мы наблюдаем как военно-политический союз НАТО трансформируется из регионального блока в глобальную военно-политическую коалицию, откровенно направленную не только против России, Китая, Ирана и КНДР, но и остальных стран, пытающихся сохранить свой суверенитет.

Конфликт на Украине в начале 2022 года сформировал запрос на новое осмысление роли «коллективного Запада» и НАТО в мире, его политики силового давления и эффективного противодействия такой политике. Представляется, что традиционное отношение к НАТО, сформированное в советский период, а, тем более, попытка его переосмысления в рамках либерально-демократической традиции, уже не объясняет многих особенностей в развитии этого блока. Тем более, когда такие особенности, вроде «политизации НАТО», создаются искусственно.

Развитие отношений западных государств в XXI веке превратилось под настойчивым влиянием США в формирование широкой западной военно-политической коалиции, в которой страны-члены НАТО составляют своего рода «костяк» этого союза. Другие развитые страны, прежде всего, Япония Австралия и Южная Корея, формируют «восточный фланг», а целый ряд союзников США — дополняют коалицию на двусторонней основе. В том числе и государства, которые нередко относят к категории нейтральных или неприсоединившихся стран.

Численность участников этой коалиции вдвое превосходит численность стран-членов НАТО.

Как правило, голосование в ООН демонстрирует расстановку сил в рамках западной коалиции и тех стран, которые сохраняют свой суверенитет. Так, голосование в ООН по антироссийской резолюции (при жёстком давлении и даже открытом подкупе и угрозам со стороны США) показывает следующие результаты, которые демонстрируют, что глобальная антироссийская коалиция в ООН, создаваемая США, столкнулась с серьезными проблемами. Такое мнение в статье для издания The National Interest высказал эксперт по международной проблематике Тед Карпентер. За резолюцию проголосовала 141 страна, против — пять. Однако, Карпентер обращает внимание на большое количество воздержавшихся. «Поскольку США придают такое большое значение созданию подавляющей коалиции против Москвы, другим странам требуется определенное мужество, чтобы отказаться присоединиться к ней. И все же 35 стран отказались «умаслить» Соединённые Штаты и предпочли вместо этого воздержаться», — пишет аналитик. Для официального Вашингтона особенно тревожным знаком тот факт, что за резолюцию отказались голосовать ключевые страны Южной и Восточной Азии, прежде всего, Индия и Китай.

Эта глобальная коалиция вышла далеко за рамки региональной организации, обеспечивающей безопасность, превратившись в инструмент мировой политики Вашингтона. Агрессии США в Югославии, Ираке, Афганистане, Ливии и целом ряде других регионов были использованы в том числе и для отработки эффективности механизмов управления этой коалицией США. Яркий пример политики этой широкой военно-политической политики стратегия силового принуждения, используемая правящими кругами США против России последние десятилетия, в реализации которой в той или иной степени принимают участие порядка 60 государств.

Таким образом, к началу нового века США целенаправленно и настойчиво сформировали широкий проамериканский фронт государств, который обеспечил им достаточно широкую поддержку не только в отношениях с другими государствами, но и претензиях на мировую гегемонию.

Другая важная особенность стратегии западной военно-политической коалиции[2] — по отношению к субъектам и акторам ВПО, прежде всего, России и КНР, заключается в интеграции двух методов: широкого использования всего спектра силовых мер и средств (не только военных) для внутриполитической дестабилизации и смены политических режимов и даже социально-экономических систем в странах-оппонентах, с одной стороны, и одновременной эскалации мер политико-дипломатического давления на эти режимы с тем, чтобы нейтрализовать их возможное противодействие. Синхронное воздействие на оппонента со стороны всей западной военно-политической коалиции означает синтезированную стратегию «силового принуждения» западной военно-политической коалиции. По отношению к России эта стратегия приобрела откровенно русофобский характер, который проявляется практически во всех областях взаимоотношений — от спорта и культуры до дипломатии.

В идеале, по мнению США, такое сочетание двух силовых методов должно привести к созданию в странах-оппонентах Запада режима и такой политической элиты, которые были готовы отказаться от своего суверенитета, и, в конечном счете, от своих систем ценностей и идентичности в пользу неких «международных норм и правил»[3], а в действительности — норм и правил США. В итоге это бы означало, что даже изменение соотношения сил в мире было бы не в состоянии изменить существующий миропорядок, созданный в интересах США и их союзников в предыдущие десятилетия[4]. Именно это мы наблюдаем в политике США и «коллективного Запада» в отношении Югославии, Ирака, Ливии, Сирии и целого ряда других государств, где демонстративно не просто меняется правящая элита, но и уничтожаются её лидеры.

Если посмотреть на политические процессы последних лет практически во всех странах, включая союзников США и Великобритании, то там с разной степенью интенсивности реализуется именно эта универсальная стратегия силового принуждения. Как справедливо заметили российские политологи в отношении реализации этой стратегии, например, в Грузии, «Там удалось совершить переворот фактически в одну фазу: нарастить давление организованных групп, а политико-дипломатический прессинг (Запада) блокировал возможность властей по силовому решению проблемы»[5]. Ровно это же наблюдается в отношении руководителей и лидеров государств — от Милошевича до Путина.

Такая стратегия стала возможной только в результате резко изменившейся в мире стратегической обстановки в пользу западной военно-политической коалиции, когда вместо ОВД и СССР осталась ослабленная Россия с её союзниками, вынужденная фактически восстанавливать после 90-х годов свой суверенитет и параллельно обеспечивать безопасность в крайне неблагоприятных внешних условиях после демонстративно нанесенных Западом военных поражений Югославии, Ираку, Афганистану, Ливии и Сирии в 1999–2022 годы.

Это развитие создало условия для формирования уникального временного промежутка трансформации однополярного мира в мир, контролируемый США именно с помощью, созданной им широкой военно-политической коалиции. Этот «переходный период» рассматривается как период глобального применения стратегии силового принуждения в том числе (и прежде всего) в отношении государств, способных оказать эффективное силовое противодействие, — Китая, России, Ирана.

Естественно, что военные и иные возможности Китая, России, Ирана и ряда других стран (потенциально, с высокой степенью вероятности, — Индии, Пакистана, Бразилии, Индонезии) превращают такую стратегию в крайне рискованную стратегию, которая балансирует на грани войны и применения вооруженных силовых средств, чего, по мере возможностей, коллективный Запад будет стремиться избежать: созданная им широкая военно-политическая коалиция резко увеличивает силовые не военные возможности, например, внешнеполитической изоляции, использования санкций и других инструментов силового принуждения, которые могут помочь избежать неконтролируемой военной эскалации. Именно такой процесс наблюдался в отношении России в период 2008–2022 годов.