Планирование – это заранее намеченная система мероприятий, предусматривающая порядок, последовательность и сроки выполнения работ, …вид управленческой деятельности, связанный с определением целей и приоритетов…[1]

Авторы работы по стратегическому планированию

Эффективное стратегическое планирование (СП)[2] имеет исключительную важность для обеспечения безопасности государств и их успешного социально-экономического развития[3]. Это положение особенно актуально в чрезвычайных условиях, когда реализация намеченного прогноза и плана становится проблемной из-за новых, как правило, чрезвычайных, условий. Как показал опыт (в том числе и в России) последних десятилетий, без эффективного СП невозможно реализовать последовательную  и долгосрочную политику безопасности и развития государства в самых разных областях – от внешней политики, до военно-технической и военно-промышленной политики,- особенно в чрезвычайных обстоятельствах СВО на Украине. Примечательно, что даже в чрезвычайных условиях СВО и блокады Западом Россия в целом смогла сохранить концепцию национальной безопасности и социально-экономического развития, утвержденную в относительно мирный период июля 2021 года[4].

Не секрет, что после начала СВО руководству России и МО пришлось срочно корректировать не только многие программы развития ВВСТ и ВС, но и фактически создавать новую систему управления ОПК под непосредственным руководством вице-премьера и председателя правительства и заместителя председателя Совета Безопасности России Д.А.Медведева. Результатом стало увеличение продукции ОПК «в разы» в течение 2022-2023 года, что было бы невозможно, если бы не существовали потенциальные (резервные) возможности.

Вместе с тем, сохранились и недостатки СП, которые, на мой взгляд, заключаются в двух принципиальных положениях:

Во-первых, отсутствии «главной идеи» стратегии и СП, которая особенно нужна в чрезвычайных условиях СВО, и которую не могли заменить сформулированные В.В.Путиным две задачи «денацификации» и «демилитаризации» Украины.

Во-вторых, так и не был создан эффективный механизм реализации принципиальных положений СНБ, который в условиях СВО распадался в еще большей степени, чем до начала операции, на автономные механизмы:

- финансовой политики ЦБ;

- правительственной политики премьера;

- политики Минобороны и Генштаба;

- политики ФСБ, Росгвардии, МИДа и некоторых других ведомств и даже отдельных корпораций.

Апогеем таких противоречий стал мятеж ЧВК «Вагнер» в июне 2023 года, который свидетельствовал в том числе и об отсутствии единого механизма госуправления вне президентского участия.

Одна из важнейших проблем СП заключается в современной России в том, что планирование отдано на откуп макроэкономистам, которые оперируют некими условными категориями, а не практическими результатами деятельности в области развития экономики[5]. Другими словами, СП – лишено конкретики и политического содержания, зависит от искусственных макроэкономических условий, которые во многом формируются извне.

Это имеет очевидно негативный политический эффект, который непосредственно отражается на внутриполитической стабильности. Результаты заявленной публично стратегии государства на бытовом уровне воспринимаются проще и быстрее, чем на теоретическом. Так, в настоящее время на бытовом уровне СП СССР и России часто сравнивают граждане не в пользу современной России. Как написал мне один профессор из Одинцово в августе 2023 года, сравнивая «эпоху Сталина» и «эпоху Путина», можно просто сравнить два периода правления, «две эпохи». Сталина - СССР, с одной стороны и эпоха Путина, - с другой стороны, Россия, исходя из простых, но очевидно значимых категорий:

1. Рождаемость на 1 тыс. чел. в 1950 году была 26,9, а 2020 — 10 человек.

2. Смертность в 1950 на 1 тыс. чел. 10,1, а в 2020 — 14,5

3. Естественный прирост на 1 тыс. чел. в 1950 году (в плюс) 16,8, а в 2020 (в минус) 6,6.

4. После войны прирост населения в РСФСР был ежегодно в 3 млн. чел, а в 2020-2022 — убыль, которая составляла от 700 тыс. до 1 млн. чел. При том, что СНБ именно количество и качество человеческого потенциала объявила главной стратегической целью.

5. С января по август 2023 года умерло 1,5 млн. чел, на 18,5% больше, чем в 2022 году.

На основании этих сопоставлений профессор делает политический вывод о том, что «В России идёт целенаправленный геноцид населения!». И далее (исходя, видимо из своего опыта работы), сравнивает два уровня промышленности и экономики: 

- Доля РСФСР в мировом промышленном производстве в 1950 г. была 6,9%, а России в 2020 - 3,4%, то есть в 2 раза меньше

- В 1980-е годы в РСФСР производили 85 тыс. различных станков, а в 2022 — 8,5 тыс., то есть в 10 раз меньше.

- 90% всего промышленного оборудования в России — импортное!

И т.д., где подобного рода сравнений (более подробных и научных) существует немало. В данном случае я выбрал именно это потому, что похожие сравнения встречаются наиболее часто. Для наших целей важно напомнить, что собственно военная мощь является производной величиной от суммы показателей государственной мощи (один из сомножителей) умноженной на производное от качества стратегии (в нашем случае – СНБ) и политической воли. Напомню:

      (ВВП + промпроизводство + численность граждан + природные ресурсы + территория и т.д.)

Х

       (стратегия и политическая воля),

В отношении первого множителя всем (как минимум, как и профессору,) ясно, что этот сомножитель стремительно сокращается относительно показателей промышленности и экономики противостоящего Запада  (в настоящее время считается, что равен 1:15 или даже 1:20), что неизбежно ставит вопрос и военно-технических возможностях России. Кстати, их нельзя просто экстраполировать от соотношения экономик и промышленности: в 1941 году это соотношение между СССР и Германией (вместе с оккупированными и подконтрольными странами) было 1:3 в пользу «Европы», но даже после оккупации 1942-1943 годов в итоге в 1944 году в СССР производилось танков, самолетов и артиллерийских орудий существенно больше, чем в Германии.

Сказанное выше имеет самое прямое отношение к созданию современной военной мощи России, в частности, для проведения СВО на Украине. Не существует строгой и прямой зависимости военно-промышленной мощи от экономической и промышленной мощи военно-политической коалиции. Очень многое зависит от потенциала собственно ОПК, человеческого капитала и избранной стратегии и воли (второй сомножитеь). Так, можно привести примеры с наиболее высокотехнологичными видами и системами ВВСТ.  В частности, большую родь в СВО играют ВТО, прежде всего, воздушного и наземного базирования, например, комплексы ВТО  «Искандер».  На начало прошлого (2022 ) года, по сведениям из открытых источников, Россия имела около 140 установок и более 800 ракет разного типа, включая крылатые для комплекса "Искандер-К". По оценкам западных экспертов, их должно было бы хватить максимум на два-три месяца стрельбы (как и в Ираке в 2003 году). Между тем, как КР, так и БР «Искандер» активно используются еженедельно уже более 15 месяцев. При том, что Воткинский завод[6] производит сразу несколько ключевых изделий для ракетных войск и в последнее время он работает на пределе возможного, но одновременно активно расширяет производство, а всего в производстве комплекса заняты 17 профильных предприятий. До 2022 года, по оценкам NIS, а заодно и аналитического американского центра РЭНД,  завод мог выпускать до 6 ракет в месяц[7]. Но многие эксперты называют эту оценку американского аналитического центра "высокомерной и слишком оптимистичной для НАТО". Также говорится о том, что западные спецы сознательно уменьшают количество выпускаемых ракет, чтобы успокоить общественность и преувеличить влияние западных санкций на российский ВПК. Реальность не просто другая, но качественно иная. В декабре 2022 года замдиректора "Ростеха" Владимир Артяков заявил, что за последние восемь месяцев производство различных ракет для "Искандеров" было увеличено "в разы".

Другой пример – новейший истребитель-бомбардировщик 5-го поколения СУ-57, чья эффективность полностью соответствует требованиям современной войны и превосходит потребности СВО. Cy -57 способен выполнять задачи класса "воздух-земля" на расстоянии до 300 километров используя новейшие крылатые авиаракеты Х-69, а также широкий арсенал управляемых боеприпасов, высокоточную X-38MЭ8 и другие перспективные виды вооружений. Кроме того, истребитель обладает возможностью вести высокоманевренные боевые действия в воздухе с любым современным военным самолетом вероятного противника на малых, средних и больших расстояниях. Избыточный боевой потенциал Cy-57 для воздушного пространства спецоперации на Донбассе не мешает боевым подразделениям воздушно-космических сил РФ совершенствовать боевое применение этого новейшего самолета. Экипажи истребителей ведут непрерывную работу по повышению эффективности взаимодействия с другими боевыми машинами и беспилотными летательными аппаратами.

В настоящее время идет расширение масштабов производства Cy-57. До начала CBO эти самолеты производились в сравнительно небольших количествах - от двух до четырех единиц в год. Так, если в 2021 году было построено всего два Cy-57, то в 2022 году в распоряжение Воздушно-космические силы России поступило шесть самолетов. В 2023 году известно о 15 машинах, которые уже применяют в СВО ВКС России[8]. В этом году OAK планирует еще больше нарастить масштабы производства. Согласно прогнозам, к 2028 году российская авиация получит 76 экземпляров Cy-57[9]. Другими словами, как минимум, будет производится по 20 машин в год, что в целом соответствует потребностям ВКС страны, при том понимании, что значительная часть таких потребностей будет закрывать самолетами поколения 4++ и БПЛА. В связке с Cy-57 раскрывает, например, свои возможности малозаметный беспилотный самолет С-70 "Охотник".. Работа в связке БПЛА - истребитель начала вестись накануне спецоперации, и уже в июне 2023 года были зафиксированы первые случаи участия С-70 в боевых действиях на Украине. За этими беспилотниками будущее боевой авиации, они способны самостоятельно проникать в зону ПВО противника и эффективно уничтожать ее, координируя свои действия с ведущим самолетом. "Охотник" отличается впечатляющим лётно-техническим потенциалом: радиус действия до 6000 километров, максимальная скорость полета 1400 километров в час, боевая нагрузка - до 3 тонн авиабомб и управляемых боеприпасов класса "воздух-воздух" и "воздух-поверхность", практический потолок свыше 10 тысяч метров.

Новый СУ-30СМ2 – результат не просто «импортозамещения», но и качественного совершенствования. Российский Су-30СМ2 по маневренности и выносливости превосходит любой западный истребитель, написал в начале 2023 года в американском журнале «Military Watch Magazine» один из экспертов[10].

Издание отмечает, что модификация СМ2 по дальности поражения целей ракетами класса "воздух-воздух" в 400 километров также значительно – вдвое или даже больше – опережает западные самолеты.Су-30СМ2, как говорится в статье, заменят в российских ВВС устаревшие истребители Су-27, а на флоте — ударные истребители Су-24М. Сообщается, что первая обновленная эскадрилья будет развернута в Калининградской области. Первые четыре машины уже прибыли на аэродром в городе Черняховск.

Су-30СМ2 отличается от предшественника Су-30СМ тем, что на этой машине импортное оборудование заменили на отечественные аналоги. Истребитель получил улучшенные тактико-технические характеристики оптико-электронного прицельно-навигационного комплекса, комплекса средств радиоэлектронного противодействия, радиолокационной системы управления - она обеспечивает увеличенную дальность обнаружения воздушных целей

Еще показательнее иллюстрация с новыми системами ПВО-ПРО России, которые признаны лучшими в мире, и которые производятся Концерном «Алмаз-Антей» в достаточных объемах. Вся «линейка» этих совершенных новых систем – от ЗРК «Тор М2» и «Бук М3» до С-350, С-400, С-500, С-550 и других комплексов обеспечила фактически «бесполетную зону» на СВО, с большим резервом для будущего.

Еще пример – БПЛА «Ланцет». «Ланцет» стали применять практически с первых месяцев специальной военной операции. Но вылеты были нечастыми. Сказывались ограниченные объемы производства.Но когда в бой вступили «Ланцеты-3», то их эффективность была поразительной. Всё чаще стали приходить видео, которые снимали штатные камеры БПЛА.Доступные видеозаписи показывали, что барражирующие боеприпасы (ББ) действительно с максимальной точностью поражают все выбранные цели. В конце осени 2022 года производство БПЛА стало резко наращивать темпы. По оценке ВСУ, «Дальность действия аппарата (40 км) и предельная полезная нагрузка (до 3 кг) делают его эффективным средством для уничтожения артиллерии. «Ланцет» стоит менее $50 тыс., в то время как используемые нами вооружения стоят гораздо больше, например, стоимость американской гаубицы М777 – около $4 млн.

На сегодняшний день ББ «Ланцетов» выпускают в 50 (!) раз больше первоначального количества, и они всё время проходят модернизацию под потребности армии. Производство не сложное. Его сейчас изготавливают в некогда разорившихся торговых центрах.Сейчас главная задача, как можно быстрее заменить импортные (американские микросхемы, китайские электродвигатели и комплектующие из Юго-Восточной Азии) запчасти на отечественные.

Таким образом, можно сделать вывод, что ОПК РФ, не смотря на значительно меньшие объемы экономики и промышленности, чем у Запада, может вполне удовлетворять все потребности ВС России в качественно новых видах и системах ВВСТ. При том условии, что будет обеспечен качественный стратегический прогноз, стратегическое планирование и механизм их реализации, т.е выполнение точно сформулированных задач. По данным Министра обороны Сергея Шойгу, по сравнению с началом 2022 года количество закупаемых и модернизируемых основных образцов вооружения и новой военной техники, поставляемых в российские войска в рамках гособоронзаказа, в 2023 году увеличилось более чем в 5 раз. Согласно заявлению главы военного ведомства, только поставки новых и модернизированных танков линейки Т-72 и Т-90 вырос  в 3,6 раза,  БМП в 1,5 раза,  ударных вертолетов Ка-52 - 2 раза и Ми-28 – в 3 раза[11].

К сожалению, не все идеально в СП про созданию ВВСТ. Особенно если речь идет о Сухопутных войсках, где отставание от передовых стран по ряду направлений к началу СВО очевидно наметилось. В качестве примера можно привести затянувшуюся разработку принципиально нового БТР «Бумеранг», который доводился слишком долго[12]. Поэтому наша пехота использовала многочисленные модернизации устаревших БТР-80. Новый БТР занимает другую тактическую нишу, превратившись в средство для уничтожения не только простой, но и бронированной техники, обладающее мощной защитой от мин и осколков[13]. Более того, машиной, способной к быстрой переброске войск на расстояние в 500-800 километров. 

В принципе, грань между БТР и БМП постепенно стирается. БТР по огневым и защитным характеристикам приближаются к боевым машинам пехоты, а    сами БМП и БТР получают всё больше функций и часто действуют без танков и не в их интересах. За рубежом некоторые машины и вовсе достигли высшей степени универсальности. Модуль германского «Боксёра» может заменяться в полевых условиях и менять назначение машины. Как уже было сказано, база «Бумеранга» может стать основой для создания командно-штабных, ремонтно-эвакуационных, санитарных машин, а также самоходным миномётов, гаубиц и даже колёсных танков огневой поддержки со 125-мм пушкой в башне.

Во многом аналогичная ситуация сложилась с выпуском САО «Мальва» и САУ «Коалиция»-СВ. Чтобы запустить в серию непринятую Коалицию-СВ еще в 2022 году было проблематично, так как на УМТ со сборочной линии пришлось бы снять с производства САУ «Мста-СМ», что собственно было недопустимо в условиях военного конфликта. Параллельное же штучное производство Коалиции, причем в ущерб серийного изделия, не представлялось возможным, тем более на тот момент уж точно никак не удовлетворяло требованиям заказа Минобороны. По крайней мере такой позиции придерживались специалисты УВЗ и военного ведомства. Тем не менее, согласно озвученной информации, за это время, при поддержке госфинансирования, производственные мощности Уралтрансмаша были расширены.В результате чего сегодня на территории предприятия была построена и запущена новая сборочная линия для «Коалиции-СВ», а также цех по сборке колесной самоходки «Мальва»[14].

На Украине сложилась обратная ситуация к 2022 году. По данным Министерства обороны России, на момент начала военной спецоперации Вооруженные силы Украины имели 2416 танков и других боевых бронированных машин, 1509 орудий полевой артиллерии и минометов, 535 РСЗО, 152 самолета, 149 вертолетов, 36 БПЛА «Байрактар ТБ2», 180 комплексов ПВО С-300 и «Бук М1», 300 РЛС различного назначения. В танковый «арсенал» включили строевые танки Т-64Б/БВ, Т-80 и Т-72Б, а также машины, находившиеся на базах хранения. Уже к концу сентября потери в танках и бронированных машинах достигли отметки в 5153 единицы. Life обращает внимание на то, что в первые месяцы с начала СВО вооруженные силы Украины (ВСУ) активно использовали танки, но потом поняли, что у России этого добра гораздо больше, перестали атаковать российские силы в лоб. Командование ВСУ решило более бережно и экономно относиться к бронетехнике, которая осталась на вооружении. В ходе так называемых «крупных наступлений» украинцы использовали натовскую легкую колесную технику, вроде бронеавтомобилей Husky TSV, Mastiff, MaxxPro, VAB и Sisu[15].

Польша прислала Украине 240 танков T-72A/T-72M1/M1R, которые сегодня и являются основной ударной силой ВСУ. Как только с ними разделаются, украинские сухопутные войска ждет большая проблема. Эксперты предполагают, что на складах и базах продолжает оставаться тысяча с лишним танков Т-72 и Т-64, но судя по тому, что киевский режим продолжает клянчить технику у Запада, все эти танки вряд ли находятся в боевом состоянии. Поставить их на гусеницы предприятия украинского ВПК не могут - не хватает деталей, электроники, да и работать в условиях веерного отключения и ракетных ударов, практически невозможно.

Из более чем двух тысяч танков, имевшихся в арсенале Украины на начало спецоперации, больше всего было Т-72 и Т-64 (500 и 578 соответственно). Более-менее современными называют Т-64БВ (410 машин). В 2017 году эти танки были модернизированы новой оптикой и двигателем. Около 100 танков довели до уровня Т-64БМ «Булат», столько же на Украине оставалось и танков Т-72АВ/Б. Имелось также по 35 танков Т-80 и Т-72АМТ. Но это не значит, что все эти танки готовы ринуться в бой при первой же необходимости. Главная проблема - их сохранность. Украина давно не производит новые пушки для танков. А долгое нахождение на открытом воздухе негативно сказывается на технике, так что загружённый в ствол снаряд может и экипаж уничтожить.

Оставшаяся после развала Союза боевая техника была раскидана по нескольким базам хранения - в Артёмовске (Бахмуте), Нежине (Черниговской области), селе Вакуленчук (Житомирской области), Ярмолинцах (Хмельницкой области), на территории Николаевского 145-го ремонтно-восстановительного полка, Львовском бронетанкоремонтном заводе, а также Харьковском и Киевском ремонтных заводах. Три последних предприятия были разрушены и выведены из строя российскими ударами.

С точки зрения теории СП в России СВО дала возможность убедиться на практике, что любые действия в области развития автаркии и ограничения влияния глобализации, как минимум, полезны. Даже если они и не всегда эффективны. Этот вывод важен для понимания того, что движение в направлении нового баланса между глобализацией и автаркии будет всегда выгодно России в любой области.  В 2023 году стало также окончательно ясно, что без эффективного политико-идеологического СП невозможно развивать ни одну из значимых экономических, промышленных и гуманитарных областей. Многочисленные дискуссии о «национальной идее», целеполагании, национальной идентичности в условиях СВО приобрели исключительную актуальность. Стало уже невозможно отрицать значение идеологии. Произошло в основном понимание известной истины о том, что образование в школах и университетах, предоставленное рыночной стихией, неизбежно ведет к хаосу не только в области знаний, но и воспитания, потере суверенитета. Неожиданные результаты в этой области получились в процессе СВО на Украине – в России, «как оказалось», не было системы гуманитарного и исторического образования. От западного опыта пришлось срочно отказываться и возвращаться по сути к советскому опыту.

К сожалению, преимущественно с теми же кадрами конформистов, которые действенно отрицали эти положения последние 30 лет.

И, наоборот, приходит (постепенно и непоследовательно) понимание, что именно строгая последовательность политических шагов, направленная на достижение «главной цели», основанная на обязательном характере стратегического планирования (характерная, надо признать,  для политики США и их союзников в последние десятилетия) может принести практические результаты. Как это произошло в отношении СССР и России.

Пришло понимание того, что движение политики США по уничтожению российского государство, сформировавшееся в начале 90-х годов, не прекращалось никогда. Такая последовательность, надо признать, мало зависит от смены правительств и администраций. Она также не ставит «немедленных» задач, ориентируясь на «долгую» перспективу. Именно такой была, например, политическая стратегия США в отношении России и Украины последние 30 лет.

Сказанное объективно говорит об эффективности стратегического планирования в качестве основного принципа политики. В основу СП, на мой взгляд, положены следующие основные принципы:

– адекватная оценка состояния МО и ВПО в мире;

– стратегический прогноз развития МО-ВПО и отдельных государств;

– последовательное стратегическое планирование, основанное на точном понимании национальных интересов и формируемом на их основе целеполагании, выборе наиболее эффективной стратегии, формировании четкого плана  и строгой последовательности в его реализации.

Иными словами, внешняя политика России определяется национальными интересами и их приоритетами, а не отношением других субъектов МО-ВПО к России, что, на мой взгляд, ошибочно описывается в новой Концепции внешней политики РФ, где говорится, что «Отношение России к другим государствам и межгосударственным объединениям определяется конструктивным, нейтральным или недружественным характером их политики в отношении Российской Федерации»[16].

К сожалению, именно это длительное время игнорировалось в России, где после отказа от опыта государственного планирования (прежде всего, исключительно важного опыта ГОСПЛАНа), вплоть до второго десятилетия нового века полагались на «мудрую руку рынка». Остатки такого подхода – следует признать – сохранились к настоящему времени в России в некоторых институтах власти. Они нередко препятствуют реализации задач стратегического планирования. В условиях СВО это означает саботаж или, как минимум, халатность в области управления.

Политикам и управленцам, по сути дела, предлагается выбор между «стихией рынка» и стратегическим планированием (которое предполагает целый комплекс мероприятий и создания институтов, например, стратегический прогноз и стратегическое программирование[17]). Этот выбор, повторю,  достаточно успешно был сделан в ведущих странах с рыночной экономикой, который обеспечил им достаточно последовательное и эффективное развитие в последние десятилетия. На мой взгляд, эффективная внешняя политика США на постсоветском пространстве в течение всех последних десятилетий, в основе которой лежало ясное целеполагание (стратегический прогноз) на уничтожение России, также была обеспечена строгой последовательностью и стратегическим планированием. Очень точно это отражено на ситуации на Украине, в Белоруссии, Закавказье и Средней Азии, где на протяжении 40 лет США и их союзники скоординированы проводили последовательную политику по вытеснению России. Надо признать, что такая последовательность дала серьезные результаты, особенно наглядно проявившиеся на Украине.

У России, наоборот, не было ни аналогичного стратегического целеполагания, ни стратегического прогноза, ни, тем более, стратегического планирования. Внешняя политика колебалась от абсолютного игнорирования бывших советских республик до создания неких структур и институтов, которые в итоге оказывались малоэффективными. Так, например, член ОДКБ и ЕврАзЭС– Армения – в марте 2023 года фактически признала (через решение Конституционного суда) правомерность решений Международного уголовного суда (МУС) в отношении В.В.Путина – президента крупнейшего союзного государства. Более того, даже действия власти в условиях эскалации военно-силового противоборства с Западом далеко не всегда были четко скоординированы и строго последовательны, подчинены единому плану. В Крыму, например, долгое время государственные корпорации (Сбербанк, Почта России, РЖД, другие) фактически не работали как федеральные институты.

Для СП государств исключительно важное значение имеет адекватная оценка и максимально точный общий анализ и прогноз развития МО и ВПО, который лежит в основе разработки и точного прогноза наиболее вероятного конкретного варианта сценария развития ВПО[18] (который, в свою очередь, корректируется конкретными фактами, событиями и тенденциями, происходящими в СО, на отдельных ТВД и в отдельных аспектах политики безопасности государств)[19].  Именно оценка и прогноз развития МО и ВПО являются исходной точкой для процесса создания системы исходных данных (СИД) внешней и военной политики государства. При этом нельзя ориентироваться только на оценку и перечень потенциальных и реальных опасностей и угроз, как это иногда происходит. Важно дать максимально точную оценку МО и ВПО и наиболее вероятному сценарию их развития (желательно в нескольких вариантах). Это – начальная «точка отсчета» стратегического планирования национальной стратегии (СНБ), которая конкретизируется в стратегиях внешней и военной политики, военном строительстве и создании институтов государства и общества, т.е. наиболее принципиальных областях национального развития[20].

Важно, кроме того, учитывать наиболее значимые изменения в МО-ВПО, которые происходят неизбежно. Эти изменения, с учетом важнейших факторов, влияющих на формирование  стратегической обстановки (СО и ВПО), не просто неизбежно отражаются на эволюции Стратегии национальной безопасности России, но и прямо обуславливают условия её формирования. Ошибки и просчеты в этой области, слишком часто случавшиеся в России в последние десятилетия, крайне негативно повлияли на процесс формирования национальной стратегии, которая была практически дезориентирована. Внешняя политика и политика безопасности России носила нередко пассивные, рефлекторный характер, реагируя с опозданием даже на очевидные внешние угрозы и опасности.

Это непосредственно сказывалось на влиянии внешней политики России и её политики в области безопасности, а в конечном счете –  на формирование МО и ВПО в мире. Справедливости ради, следует отметить, что это влияние к началу века постарались максимально исключить наши «партнеры» по сотрудничеству на Западе, которые крайне удивились попыткам России вернуть это влияние. Их острая реакция на российскую активность в Сирии и на Украине во многом объясняется именно стремлением США «обнулить» влияние России на развитие мировой МО-ВПО.

Так, если говорить об оценке МО-ВПО, то надо констатировать, что Основной уровень военного противоборства с Западом сконцентрирован на Украине, где в 2022 году отношения России с Западом перешли в качественно новую фазу не только силового, но и фактически военного противоборства, хотя в целом силовое противоборство стремительно усиливалось не только на территории Сирии и Украины, но и по всему миру. Более того, стали более ярко обозначаться возможные области нового силового и даже военного противостояния – в Арктике, на севере Европы, Дальнем Востоке, Латинской Америки и даже Африке.

В основе этих изменений, радикально повлиявших на внешние условия формирования долгосрочной национальной стратегии России, лежат фундаментальные сдвиги не только в мировой политике, которые произошли вследствие радикальных изменений в мироустройстве, мировой экономике и общественной жизни, но и в мировоззрении, имеющий цивилизационный характер. В этих условиях Россия была вынуждена сделать совершенно конкретный выбор не просто в пользу политической ориентации «Запада» или «не-Запала», а в пользу самостоятельного цивилизационного развития или вовлечения в орбиту подчиненного развития других цивилизаций с потерей суверенитета и неизбежной потерей национальной идентичности.

Это в полной мере относилось к экономической, финансовой, научно-образовательной и другим областям политики России, которые стали стремительно меняться. Можно сказать, что специальная военная операция заставила радикально ускорить все процессы, которые происходили во внутренней политике и экономике страны, включая усиление акцентов на автаркию и импортозамещение, даже дистанцирование от Запада. И которые объективно требовались России уже несколько десятилетий[21].

Оценка, анализ, прогноз и стратегическое планирование сами становятся важнейшими институтами, где ведущую роль и исключительное значение приобрело качество национального человеческого капитала (НЧК) и его институтов развития (ИР НЧК). Опыт операции (СВО) на Украине и противоборство санкциям в период 2014–2023 годов еще раз продемонстрировали исключительную важность СП. Так, неудачи в политике импортозамещения и развития военной промышленности стали иллюстрацией провалов в СП и государственном управлении РФ, которые болезненно отразились на состоянии не только экономики, но и общественной стабильности в стране. Еще сложнее и болезненнее сказались неудачи СП на состоянии ВС, их боеспособности, в которой обнаружились огромные провалы – от мобилизационных возможностей до подготовки личного состава , ВВСТ, военного управления.

Стало очевидным к 2023 году, что от точности анализа и прогноза, лежащих в основе СП, непосредственно зависит как система национальной безопасности, так и условия социально-экономического развития[22]. В Послании В.В. Путина 2023 года именная такая взаимосвязь стала краеугольным камнем. Естественно, что анализ этих факторов и их влияния на национальную Стратегию, становится самой приоритетной задачей[23]. При этом, собственно влияние СНБ РФ на состояние МО-ВПО и будущие перспективы также становится важным фактором, характеризующим международную обстановку. Это влияние очевидно усиливается, когда оно совпадает с политикой других государств мире, что наблюдалось в 2022–2023 годах на примере политике Китая, Индии, Ирана, Саудовской Аравии и многих других государств, которые внимательно следили за поведением России на внешнеполитической арене.

Естественно, что подобная разработка СНБ России базируется на учете конкретного сценария развития ВПО. Она представляет собой одну из разновидностей прогноза, основанного, как справедливо отмечает политолог А. О. Безруков, на «оценке общего состояния системы (в данном случае ВПО – А.П.) в долгосрочной перспективе, ориентированной на структурные константы, которыми трудно манипулировать»[24]. Помимо них есть и очень динамичные и влиятельные силовые инструменты, способные оказывать оперативное влияние на формирование МО-ВПО.  Это, прежде всего, не государственные институты развития НЧК – НКО, фонды, университеты, СМИ, особенно сетевые, международные корпорации и т. д.[25]

При этом, разные типы прогностических ситуаций, справедливо отмечает А.О. Безруков, – можно визуализировать на графике, где ось «Х» демонстрирует интенсивность изменений событийного ряда, а ось «Y» отражает предсказуемость того, какой она будет в будущем[26]. Или, другими словами,  степень предсказуемости зависит от интенсивности изменений[27]. В нашем случае это означает, что конкретный сценарий ВПО, а тем более МО прогнозируется в зависимости от того, насколько существенны и динамичны изменения, происходящие в самых разных элементах (факторах, тенденциях, отдельных событиях), составляющих его структуру[28].

Так, например, в последние десятилетия исключительное политическое влияние получили институты развития национального человеческого капитала (НЧК), которые стали решающими факторами политики не только в известных «цветных революциях», но и в менее известных, но не менее влиятельных внутриполитических событиях и решениях. Достаточно вспомнить, например, январь 2021 года в США и кампанию БЛМ, или роль нацистских организаций в военных действиях на Украине[29].

Очевидно, что степень непредсказуемости в формировании СО и отдельных стратегий государств, зависящих во многом от субъективных и случайных факторов, значительно выше, чем при формировании ВПО, а тем более МО[30].  Не стоит забывать, что стратегические прогнозы отличаются друг от друга прежде всего  по «горизонтам планирования».Так, если наиболее перспективный долгосрочный прогноз охватывает период от 10 до 20–25 лет, то среднесрочный – 5–7 лет, а краткосрочный – 3–5 лет[31]. Но чаще всего встречаются краткосрочные прогнозы-экстраполяции, которые наиболее близки и понятны чиновникам. Это обстоятельство нужно понимать и помнить: для чиновника важно то, что будет в течение 1 года. Именно этот «горизонт планирования» для него имеет значение. Но как быть в случаях, когда (как, например, с неожиданно появившимися низколетящими БПЛА) новые ВВСТ коренным образом влияют не только на состояние СО, но и ВПО и даже МО? Это – пример необходимости и обязательности точного стратегического прогноза и планирования. Его стоит рассмотреть подробнее.

 Ответ, к сожалению, один: нужно заранее (за несколько лет, как минимум, а то и десятилетие) принять соответствующие меры, т.е.. нужно за много лет до начала боевых действий разработать и произвести большое количество зенитной ракетной и радиолокационной техники, обучить и дать опыт службы десяткам тысяч офицеров и солдат, развернуть Систему ПВО. А это не только техника, позиции, но и система образования, военно-технические школы в промышленности, военные городки, поликлиники, школы-детсады и много чего другого.

Обоснование такого стратегического планирования следующее: Российская СИСТЕМА ПВО лучшая в мире,- считают большинство экспертов.- Есть некое подобие такой в КНР, КНДР, Иране и Сирии. Ни в Израиле, ни в США, ни на Западе в целом ничего похожего просто нет. Всё фрагментарно. Но при этом никаких ресурсов ни у одной страны не хватило бы на прикрытие от средств воздушного нападения (СВН) всей своей территории. В особенности от маловысотных СВН, каковыми и стали в последнее время БПЛА.

Но, если говорить о борьбе с беспилотниками, её своевременное обнаружение имеют первостепенное значение. Мы, да и никто бы другой в мире, не можем обеспечить безразрывное, сплошное радиолокационное поле на предельно малых высотах по всей стране. Да у нас очень хорошие РЛС, но их недостаточно для этого. У нас есть самолёты ДРЛО. В боевом составе ВКС 15 А-50 разных модификаций и один незавершенный испытаниями и доводкой А-100. Но проблема в том, что дальность обнаружения даже их мощных радиолокационных комплексов по малогабаритным стеклопластиковым дронам будет вряд ли больше 50-100 км. Причем зона их обнаружения непрерывно перемещается. Получается, чтобы закрыть «ленточку» в 1500 км такими летающими радарами, их нужно было бы держать в воздухе по 5-6 одновременно. Выполнять функцию дальнего радиолокационного обнаружения могут и истребители Су-30 и МиГ-31. Но нужно учитывать, что они видят воздушную обстановку в некотором секторе, а не вкруговую[32].

Поэтому прогноз конкретного сценария (а, тем более, его конкретных вариантов) развития МО, как правило, более стабилен, долгосрочен, чем сценария ВПО, не говоря уже о СО. Более того, наибольшие трудности с прогнозом развития СО в отдельных регионах вызывает именно большое количество и сильнейшее влияние субъективных факторов, как, например, в случае конфликта в Нагорном Карабахе, поведение премьера Армении Пашиняна, президента Азербайджана Алиева и премьера Турции Эрдогана или разница (на мой взгляд, преувеличиваемая) в позициях Д.Трампа и Дж. Байдена[33].

Хаос, нарастающая энтропия, характерная для всей системы МО последних десятилетий, стремительно усиливается в связи с резким усилением значения именно субъективных факторов. Так, частный случай вынужденной посадки гражданского самолета в Белоруссии в мае 2021 года (который прежде в схожих ситуациях оказался не замеченным) привел к резкому усилению кампании против А. Лукашенко и всего правящего режима в стране[34]. Данный субъективный случай (как и многие другие) оказался «в тренде» глобальной антироссийской и антибелорусской тенденции политики Запада[35].

Поэтому возрастающее значение для оценки и прогноза состояния ВПО-СО приобретают такие константы, которые меняются медленно (ВВП, например, или численность населения)  или почти не меняются (географическое положение, природные ресурсы, транспортные коридоры)[36]. При всем нарастающем значении субъективных факторов и энтропии значение неких констант становится политическим маркером для анализа. В особенности глобальные и региональные тенденции и тренды. Как пишет известный американский политолог Н. Злобин, «Я думаю, что Соединённые Штаты, как любая большая сверхдержава, которая пытается сегодня, и небезуспешно, вернуть своё глобальное влияние, играет в глобальную игру, где у Украины нет самостоятельного значения. Я думаю, что роль Украины будет зависеть от того, как будет складываться в целом американская геополитическая игра. Американцы сегодня смотрят на мир (это длится уже почти четверть века) не с точки зрения американо-российских, американо-украинских, американо-китайских отношений, а с точки зрения того, что мир представляет собой глобальную систему проблем, вызовов и трендов. Американская внешняя политика сегодня заключается не в налаживании или восстановлении отношений с какими-то конкретными странами, а в том, чтобы решать системные проблемы, возникающие на глобальном уровне, раскручивать тренды, выгодные США.

Если тренд родился где-то ещё, попытаться его оседлать и извлечь пользу для США или по возможности заглушить и уничтожить. Внешней политикой Америки занимаются сегодня не дипломаты-страноведы, а системщики, которые смотрят на мир, если можно так вульгарно сказать, как на большую компьютерную игру. Роль каждой конкретной страны сегодня для Америки зависит только от одного – насколько эти страны попадают в радиус американского радара глобального сканирования, и совпадает или не совпадает это с видением в Вашингтоне, и являются ли эти страны позитивными или негативными актёрами в глобальной картине мира, которая есть у Вашингтона. Поэтому роль Украины будет в значительной степени зависеть от этого. А всё остальное – это технические детали, которые Вашингтон выработает, когда будет понятно, какую роль может играть Украина[37].

В такой парадигме развития внешней политики США и МО значение стратегических прогнозов, точных оценок стремительно нарастает. Даже с учетом растущей энтропии и хаотизации МО-ВПО. Если до последнего времени Украина играла роль мощного российского раздражителя, то сегодня в значительной степени всё будет зависеть от того, какую роль будет играть Россия в новой американской системе координат, которую приносит Байден[38]. Какой раздражитель, какой степени, какого масштаба и какой направленности нужен будет Вашингтону для того, чтобы Россия всё время находилась в состоянии нервно-военного возбуждения».

Автор: А.И. Подберезкин