После смерти Суворова…, создались весьма благоприятные условия для развития и укрепления в армии плацпарадных требований, которые в конце концов привели  к убеждению, что «война портит войска»[1].

А. Байов, полковник, профессор Николаевской Военной Академии Генерального штаба

Начало специальной военной операции на Украине означало завершение относительно мирного (хотя и откровенно напряжённого) периода развития ВС и ОПК России и переход ВС РФ и оборонной промышленности в состояние фактической войны не только с подготовленной в последние годы украинской армией, но и широкой западной военно-политической коалицией[2].

Очевидно, что такая радикальная перемена не могла не отразиться на СНБ, стратегии и стратегическом планировании в стране, которое менялось стремительно, «на ходу», нередко во многом под требованием решения частных задач[3]. Но, чтобы максимально точно оценить качество стратегии и СП в условиях перехода при реализации СВО, необходимо, на мой взгляд, «подвести предварительную черту» под предыдущим периодом развития СНБ и СП[4] до февраля 2022 года, чего до конца так и не было сделано.

Этот период, например, с одной стороны, был отмечен интенсивным перевооружением и развитием ОПК РФ, где происходили многочисленные реформы и масштабная модернизация, но, с другой стороны, СВО показала многочисленные ошибки, часть которых, наверное, была неизбежна (и проявляется всегда в ходе военных действий), а часть — досадной оплошностью и плохой организацией, излишним вниманием к форме (одежде, атрибутике, парадам (которых, как подсчитали, было проведено около 20), выставкам, многочисленным шоу и пр. «пиаровским» мероприятиям)[5].

На мой взгляд, фактически игнорировалось главное условие эффективного развития и укрепления безопасности, признанное в последней редакции СНБ 2021 года, — сочетания эффективного развития и укрепления безопасности в 2019–2021 годы[6]. Как темпы социально-экономического развития (а также технологий, науки и техники), так и процесс военно-технического укрепления безопасности России в эти годы существенно снизились. Более того, можно признать, что в этих областях очевидно наблюдалась не признаваемая властью стагнация.

Стагнация в развитии наблюдалась и в области военного искусства, и подготовки военных кадров, их способности инициативно и самостоятельно принимать, и выполнять решения командования. Как писал в ноябре 2022 года один из руководителей Донбасского ополчения А. Пинчук, ссылаясь на «идеолога современных войн Галиотти», «В настоящее время наряду с традиционными внедряются нестандартные

приёмы. Повышается роль мобильных межвидовых группировок войск, действующих в едином разведывательно-информационном пространстве за счёт использования новых возможностей систем управления и обеспечения. Военные действия становятся более динамичными, активными и результативными. Исчезают тактические и оперативные паузы, которыми противник мог бы воспользоваться. Новые информационные технологии позволили значительно сократить пространственный, временной и информационный разрыв между войсками и органами управления».

Он приводил опыт одного из главных осенних сражений за Красный Лиман с негативным для российской стороны финалом, когда ВСУ активно и успешно реализовали этот метод. Множество мобильных межвидовых групп, имеющих надёжную закрытую связь, большое количество малых БПЛА и других средств разведки, прорывалось во фланги и дестабилизировало российскую оборону.

Деморализованные, не имеющие связи и достаточной разведывательной информации, твёрдого и своевременного управления российские солдаты часто оставляли позиции, считая, что такой натиск означает широкий прорыв фронта крупными силами, хотя в реальности чаще всего имели дело с довольно малочисленным врагом. Мобильные группы окружали посёлки и блокировали их, отказавшись от патологической российской практики лобовых штурмов укрепрайонов (Долгонькое и пр.).

«Увы, — делал вывод А. Пинчук, российская сторона, в свою очередь, фактически отказалась от этого подхода несмотря на изначальное наличие сил и средств для его реализации. Классический пример забивания гвоздей микроскопом сработал и здесь».

Замечу, что уже через несколько месяцев на Донбассе и в Херсоне подобная тактика ВСУ стала менее эффективной, более того, откровенно провальной, прежде всего, из-за насыщения войск БПЛА и подкреплением.

Представляется, что именно от реализации на практике этого принципа, заложенного в СНБ, но не реализованного, — эффективного развития и одновременного укрепления безопасности — зависели реальные возможности ВС и ОПК России к февралю 2022 года, которые, как оказалось, были ослаблены. Новейшие отечественные разработки и продукция ОПК не были внедрены (тем более, массово) в войска, а личный состав оказался нередко не готовым к использованию даже того, что был в ВС РФ. Уровень общей подготовки контрактников, часто поступивших на службу из сельских районов страны, не мог обеспечить в полной мере эффективное использование ВВСТ.

Этот принцип, в частности, реально отражает прямую зависимость военной мощи от государственного могущества[7]. Так, например, в докладе РЭНД ещё в 2019 году (когда Запад начал фактически военный этап подготовки конфликта) были сделаны три вывода относительно будущей военной мощи России в ближайшие 20 лет, которая, по мнению американских экспертов, зависела:

— Во-первых, от относительной стабильности в развитии ВС и ОПК потому, что военный бюджет страны также был сокращён, а наиболее важные позиции (в частности, НИР и потребности промышленности) были проигнорированы.

— Во-вторых, от темпов роста ВВП (в России в эти годы был отмечен медленный рост ВВП в пределах 1-2% и относительное сокращение население — даже до уровня пандемии — и его мобилизационных возможностей за счёт роста смертности и снижения рождаемости в стране). Как показала частичная мобилизация 2022 года, вся система мобилизационной подготовке была разрушена.

— В-третьих, от «сплочённости» правящей элиты, которая не стремится изменить стратегический курс страны[8]. Как оказалось, значительная часть правящей элиты открыто или скрыто саботировала решения В.В. Путина.

Таким образом, на всех трёх ключевых направлениях развития, о которых говорили американские эксперты, в России наблюдались существенные (и не признаваемые) трудности.

Как будет показано ниже, этот принцип взаимосвязи развития и безопасности пока внедряется недостаточно последовательно в СП и стратегии РФ. Его формулирование и последовательное соблюдение всеми ветвями власти и институтами призвано обеспечить социально-экономическое развитие страны, устойчивое к вызовам и угрозам национальной безопасности, разумную достаточность планируемых для обеспечения национальной безопасности мер и выделяемых ресурсов, не допуская их избыточности, способной нанести ущерб интересам развития[9].

СВО на Украине первых 12 месяцев продемонстрировала, что принцип взаимосвязи ускоренного социально-экономического развития и обеспечения национальной безопасности, заявленный формально в СНБ РФ в июле 2021 года, остался подчёркнуто практически неизменным принципом государственного управления в 2022 году, не смотря на фактически состояние войны, в котором находилась в то время Россия, и потребности мобилизации общества и экономики. Это не соответствовало ни потребностям СВО, ни состоянию общества, внося, кроме того, сильный диссонанс в общественные настроения.