Российская Федерация «придуманная некомпетентной и трусливой интеллигенцией федерация неравноправных, непокорных автономий»[1]

Дж. Кьеза, бывший член парламента ЕС, публицист

Система военной безопасности в мире постоянно и достаточно быстро менялась с началом нового века, причем качественно, принципиально, однако, эти изменения, как правило, не успевали вовремя осмысливаться не только политической и военной теорией (что обычно), но и практическими деятелями. Очевидный пример – военная политика России до 2022 года, ориентированная на ведение локальных войн и соответствующее развитие ВС и ОПК, которые оказались не готовыми к полномасштабному военному конфликту с НАТО на Украине.

На мой взгляд, подобных изменений в системе мировой военной безопасности произошло в последнее время очень много. Они качественно изменили ВПО в мире еще до начала СВО, фактически уничтожив систему договоров и обязательств, подписанных в предыдущие 50 лет, но оказалась совершенно разрушенной после февраля 2022 года. Фактически возникла попытка со стороны США создать военно-политическую коалицию, которая с помощью военной силы должна была сохранить гегемонию Запада в мире. Более того, на примере Украины и планов США в отношении всего постсоветского пространства, можно говорить о стремительной  эскалации такой политики[2]. У новой системы, создававшейся США, было много новейших особенностей, отличавших её от системы международной безопасности, существовавшей после Второй мировой войны. Поэтому остановимся только на некоторых особенностях.

Первое. В начале XXI века стало очевидным, что США стали демонтировать – сознательно и последовательно – сложившуюся за предыдущие десятилетия систему международной безопасности. Прежде всего, её институты, договоренности, соглашения и нормы. Они сознательно, быстро и последовательно расчищали политическое пространство для учреждения собственных «норм и правил», откровенно не считаясь с существовавшими реалиями.

В этих условиях борьба за сохранение прежней системы международной безопасности (международно-правовой, традиционной системы отношений между субъектами МО, сложившейся после Второй мировой войны) со стороны России, руководство которой искренне пыталось сохранить прежнюю систему, носила справедливый, но заведомо проигрышный характер. В условиях, когда Запад сделал ставку на силовое сохранение миропорядка в своих интересах, это было бессмысленно.

Это можно было бы сделать только при условии качественных, принципиальных уступок и, в конечном счете, капитуляции в интересах Запада, пр и полной потере суверенитета, а затем и национальной идентичности. Тем не менее В.В Путин достаточно искренне и настойчиво пытался это сделать, нередко теряя, а не приобретая политические очки, натыкаясь каждый раз на отказы США и прямой обман «партнеров». Вплоть до категорического заявления-ультиматума, сделанного США и НАТО в декабре 2021 года.

Подобная бесперспективная политика «борьбы за мир» во многом дезориентировала не только другие страны и подрывала авторитет руководства страны и его дипломатии (авторитет МИДа внутри России также падал), но, главное, собственное общественное мнение и правящие элиты, которые достаточно благодушно относились к таким радикальным изменениям в мире, ориентируясь в целом на формально позитивные оценки развития МО и ВПО. Тревожные ноты, которые звучали в выступлениях и нормативных документах президента, на этом фоне не оставались замеченными, но – что важнее – не требовали существенного ускорения действий по укреплению собственной военной безопасности.

Второе. Сутью глобальных перемен было противоборство двух доминирующих тенденций – глобализации и автаркии,- которое неизбежно вело к хаотизации международных отношений. В условиях хаоса и снижения значения международного права (фактически – отказа от него) резко и объективно возрастает роль военной силы. Прежде всего, национальной. Это также неизбежно повышает значение во внешней политике военно-технических аспектов в ущерб политико-дипломатическим. Сдвиг, который произошел в этой области, во многом оказался не замеченным в России.

С точки зрения внутриполитической, финансовой и экономической этот сдвиг требует усиления политики автаркии во всех аспектах – от развития национальной экономики, до приоритета в области национальных НИОКР и образовании, - чего не было сделано накануне 2022 года. Усиление акцентов на стратегии и стратегическом планировании, формирование системы приоритетов в эти годы происходило в России – надо признать,- но происходило скорее публично-декларативно: одни программы сменялись на другие, одни приоритеты – на следующие и т.п. Пример – программа импортозамещения, которая была заявлена и неоднократно подтверждалась с 2014 года, но так и не была выполнена к 2022 году.

Эти процессы начались (причем, достаточно быстро) во всех гуманитарных областях, но с существенным опозданием, поэтому значительная часть общества в России оказалась не готовой к условиям СВО, прежде всего, психологически, морально и информационно. Это выразилось в том числе в массовом бегстве за границу в 2021-2022 годах, которое сменилось постепенным возвращением в 2023 году части правящей элиты и общества.

Третье. Для России в этих условиях предстояло неизбежное  резкое усиление темпов развития военной политики и военного строительства, неизбежный рост экономических и финансовых издержек, максимальная мобилизация военных возможностей в относительно мирных условиях, что после неудачных «реформ» требовала снижения темпов социально-экономического развития. Некоторые области – военная наука и образование, например,- вообще оказались развалены. Некоторые – создание БПЛА, связь, военное управление, разведка, космос и др.- фактически не соответствовали современным потребностям, но это состояние откровенно замалчивалось. Также как и военно-промышленное производство, которое нередко ограничивалось выпуском образцов, либо мелких серий: РСЗО «Торнадо-С», например, было создано в количестве одного дивизиона, танки Т-14 – 300 штук, истребители СУ-57 – менее десятка и т.д.

Другими словами, с точки зрения подготовки к масштабным военным действиям  до 2022 года было сделано явно недостаточно. Одно из объяснений - правительство страны было вынуждено маневрировать весь период между затратами на развитие страны и расходами на разработку, содержание ВС и ВВСТ.

Это объективно сдерживало военно-технические возможности обеспечения военной безопасности. СНБ РФ, принятая в июле 2021 года, впервые нормативно попыталась сочетать задачи усиления в обеспечении безопасности и социально-экономического развития, которые, сохранились и после февраля 2022 года в стратегии России (хотя и приходилось, естественно, отчасти  пересмотреть в условиях начавшейся СВО на Украине).

Таким образом, вопросы обеспечения национальной и международной военной безопасности в третьем десятилетии для России приобретали совершенно новое значение, а именно: каким образом не только военно-технически, но и политико-дипломатически обеспечить безопасность России в условиях разваливающейся системы международной безопасности при сохранении темпов социально-экономического развития? Эта противоречивая задача, естественно, оказалась трудноразрешимой в условиях усиления внешнего давления: ВВП России снизился в 2021 и обвалился на 12% в 2022 году, но – что оказалось неожиданным для власти – стабилизировался и даже начал рост в 2023 году. Это «необъяснимое» поведение экономики и финансов для макроэкономистов вполне объяснимо с точки зрения усиления значения автаркии в развитии страны. Ослабление влияния глобализации неизбежно вело к усилению военно-политических и военно-экономических возможностей России, плановости – к ослаблению рыночной стихии.

В дальнейшем шел мучительный, бессистемный и лихорадочный процесс восстановления военно-технических возможностей России, который условно можно разделить на два периода. Первый - до 2010 года,- когда вялые шаги сопровождались непоследовательными и противоречивыми действиями в области ОПК и военного строительства.

Второй – после 2010 года, - когда объективно возросшее внимание высшего руководства сопровождалось нередко непрофессиональными, запоздалыми, недостаточными и непоследовательными шагами в области восстановления боеспособности ВС и ОПК.Так, например, фактически свертывалось централизованное финансирование НИР и даже ОКР, которыми стали заниматься в основном сами производители ВВСТ за собственный счет. В эти же годы в США продолжалось массированное инвестирование в НИОК, составляющее более 10% военного бюджета. В 2024 ф.г., например, при планируемом военном бюджете США в размере 886 миллиардов долларов и 826 миллиардов долларов специально для Министерства обороны, Комитет Палаты представителей по вооруженным силам разрешит выделить средства на исследования и разработки в размере 15,77 млрд долларов для армии, 26,05 млрд долларов для ВМФ и морской пехоты, 46,53 млрд долларов для ВВС и 19,56 млрд долларов для космических сил[3]. 

В итоге, к началу СВО на Украине мы не обладали полноценными ВС и ОПК, способными обеспечить длительные и масштабные военные действия, а военное командование формировалось по принципу симпатий для высшего начальства. Россия оказалась готовой к локальной войне на небольшом ТВД по аналогии с Сирийским конфликтом или конфликтом с Грузией, в которых принимало участие очень ограниченное число войск и ВВСТ.

Это означает, что концепция «сочетаемости» развития и обеспечения безопасности, утвержденная нормативно СНБ ОФ 2021 года, в 2023 году уже устарела. Необходимо было срочно переходить к мобилизационной модели развития ВС, общества и экономики[4]. Это всё равно неизбежно произойдет, но если такой переход запоздает, то может произойти военное поражение России и её внутриполитическая дестабилизация.

Вместе с тем, переход к мобилизационной модели, который является нормальным процессом при усилении автаркии, очевидно ускорит положительные процессы в развитии страны, которые обозначились в экономике и политике России  с началом СВО. Надо осознанно понимать, что процессы автаркии, доминирующие в мире, предоставляют шанс каждой нации не только на выживание и сохранение национальной идентичности и суверенитета, но и эффективного участия в укреплении международной безопасности.  Эта осознанная  автаркия, кроме того, позволяет полнее использовать достижения и преимущества глобализации потому, что такое применение происходит с учетом национальных условий и особенностей.

Автор: А.И. Подберезкин