Из понимания глобальной сути войны (которая определяется, прежде всего, характером тех средств, которые используются,- политических, дипломатических, военных) вытекает в том числе и понимание военной стратегии России как на СВО, так и в более широком, региональном и даже глобальном контексте. Военная стратегия западной коалиции в 2024 году состоит из 3-х базовых элементов, подробно проанализированных в начале 2024 года и подтвердившихся полностью позднее[1]:

 - активной обороны ВСУ, требующей в 3-5 раз меньших ресурсов (людей, ВВСТ и боеприпасов);

 - нанесения высокоточных ударов на большую глубину, в т.ч. в России;

 - использование террористических ударов по территории России и специальных операций.

Эти составляющие военной стратегии дополняются усилением политико-дипломатических и финансово-экономических мер, усиливающих прежние санкции. Прежде всего, давление на партнеров и союзников России с целью максимального ограничения сотрудничества.

Избранные США меры по реализации этой стратегии в военной области были вполне ожидаемы и предсказуемы. Пример – обещанные ВСУ поставки самолетов F-16, которые совместимы с поставляемой техникой и вооружениями НАТО, а также способными резко снизить активность авиации ВКС. Становится понятно, зачем Киев так упорно вытрясал из НАТО F-16, самолет, который не сильно лучше МиГ-29 и Су-27 ВСУ и уж точно хуже российских современных истребителей. Не в самом F-16 дело, дело в его применении и использовании всей существующей системы управления НАТО.

По сути дела, поставки самолетов – новый виток в эскалации противоборства в условиях снижения активности ВСУ. Значит, на нашей стороне тоже необходимо разрабатывать планы того, как противостоять противнику в изменяющихся условиях. Будут ли это посты ВНОС по примеру иракских, либо мобильные группы с ЗРК ближнего действия или ПЗРК, здесь не так важно. Важнее понять, что с появлением американских самолетов начинается новый виток противостояния, и на тот вопрос, который станут задавать с той стороны, необходим будет эффективный ответ[2].

Объективно эти действия сознательно ведут к дальнейшему обострению ВПО уже не только на украинском ТВД, но и по всему периметру границ России, что отчётливо видно на примере обострения ситуации в Армении, Грузии и Молдавии и (пока что не явных признаках) роста напряженности в Белоруссии, Казахстане, Киргизии. Это проявляется, например, в характеристике содержания такого понятия, как «Военно-политическая обстановка», которая уже не относится только к отношениям между субъектами – государствами МО[3], но и отношениям между многими другими акторами (например, коалициями, НКО, международными институтами и пр.), а, главное, - ведущими тенденциями в мире (например, глобализации и автаркии). Достаточно сослаться на пример, приведенный в ходе ПМЭФ бывшим президентом Молдавии Игорем Додоном, который рассказал о том, что в 2-х миллионной Молдавии уже более 14 тысяч прозападных НКО. Иными словами, как минимум десятки тысяч человек могут и будут активно участвовать не просто в будущих выборах на стороне Запада, но и способны организовать массовые акции.

Здесь необходима политическая дедукция для более чёткого понимания, когда военная стратегия России на СВО и в мире – только часть государственной стратегии безопасности и развития, в которой учитываются многие другие важные факторы и тенденции, которые ускоряют западную эскалацию. В частности, в военной области. Как справедливо заметил в июне 2024 года один из авторов-специалистов, «Сегодня Россия старательно затягивает в «серую зону» восточноевропейского ТВД самые современные системы ПВО заклятых партнёров, прямо намекая – ехайте быстрее, пока ещё существуют ошмётки энергосистемы и генерирующие мощности, какие-никакие аэродромы, порты, плотины, промышленные кластеры, способные работать на войну. И «Пэтриоты» обязательно приедут, поскольку без них создать позиционные районы прикрытия своих полицейских сил не получится. А поскольку товар небывало дорогой и штучный, их тоже придётся защищать. С воздуха – в первую очередь, именно так и будут легализованы поставки боевой авиации НАТО. Даже базирующейся в Польше и Румынии»[4].

Очевидно, что для России нужна своя, более общая, национальная стратегия. Эта российская стратегия на СВО вытекает из более общей стратегии России: «Прекрасно зная, что именно вопрос применения боевой авиации станет очередной попыткой потрогать грязными ручонками очередную «красную линию» Путина. Сначала на Западе гетманщины (как средство ПВО/ПРО), а потом всё ближе к линии соприкосновения. Данный шаг очевиден и логичен, поскольку способен ещё дольше затягивать конфликт, снижать эффективность наших ударов по критической инфраструктуре. Без потерь самолётов, если действовать осторожно, осмотрительно, шаг за шагом приближаясь к своей «Линии Керзона» и наращивая параллельно наземное ПВО….Поэтому рано или поздно на поле боя придётся заявляться самим, а вот здесь наступит самое интересное, возникнет новая развилка эскалации. Драма под названием «гробы едут домой» способна многое изменить.

После чего как Россия, так и Запад должны будут подойти к ответу на принципиальный вопрос: мобилизуемся на Большую Войну или разводим края конфликта. Задача (Запада) на данном уровне эскалации – резко изменить стратегию ведения Спецоперации нами, то есть спровоцировать новую частичную мобилизацию, нанести чувствительный урон экономике и бюджету России, поскольку новые сотни тысяч солдат требуют огромных расходов. И переводят противостояние из локального конфликта с использованием экспедиционного корпуса (как сегодня) – в настоящую народную войну»[5]. Да, разгром наёмников произойдёт намного быстрее, но и цена будет чувствительнее (где оружие, снаряжение и самое главное – командирские кадры даже для полумиллиона новых солдат?).

Дискуссия о сущности современной военной безопасности государств[6] началась и активно велась с момента прихода М. Горбачева к власти,  но в разных, порой прямо противоположных, направлениях[7].  Можно констатировать, что в итоге её нарочитая публичность и широкое обсуждение, к сожалению, привела к негативным результатам, не добавив положительных знаний к тому, что с трудом и традиционно медленно формировалось в советской политической и военной науке до 80-х годов ХХ века: безопасность и затраты ресурсов на оборону были объявлены главной причиной отставания СССР в социально-экономическом развитии от Запада[8].

Это стало сначала идеологическим, а затем и политическим основанием для свёртывания развития ОПК и сокращения (фактически уничтожения) значительной части ВС СССР в 80-е и 90-е годы. Почему-то никому в голову не приходило и не приходит сегодня, что сокращение ОПК и ВС СССР-России в 90-е годы не только не привело к росту экономики, а, наоборот, шло параллельно с уничтожением науки и промышленности в катастрофических масштабах (по некоторым оценкам на 60–75% к началу ХХI века).

В 90-е гг. можно констатировать о полном отсутствии профессиональной дискуссии по этому вопросу и приобретении новых знаний. Идеологически либерализм исключал практически любые меры по укреплению безопасности и развитию России, которую предполагалось разделить на 6-7 государств по примеру Югославии.  Как результат, например, было «не замечено» то, что в условиях внешне благоприятного развития МО в 90-е и нулевые происходило наращивание Западом подготовки к военным действиям против России. Так, например, по оценке исследователя этой проблемы, «Период с 2000 по 2020 годы характеризуется наиболее активной деятельностью ЕС в направлении интеграции ОПК и  (и ВС – А.П.) В 2003 г. было основано ЕОА, а в середине 2010-х гг. произошла активизация интеграционных процессов…»[9].

Постепенно и очень медленно, но эта дискуссия и позиция многих политиков и военных ученых постепенно привела к признанию некоторых ошибок предыдущих лет только во втором десятилетии нового века, более того, приобретала нормативные формы в целом ряде документов Совета безопасности и Минобороны РФ. Как правило, в этой связи ссылаются на «Мюнхенскую речь» 10 февраля 2007 года В.В. Путина, которая, однако, не были ни первым публичным критическим анализом, ни радикальной сменой курса страны на возвращение суверенитета. Тем не менее она стала важным этапом в признании ошибочности политики Запада и (косвенно) военной политики России. Можно констатировать, что к 2021 году, когда была принята новая СНБ РФ, общие представления о безопасности вообще и  военной безопасности, в частности, обрели достаточно объективную, законченную логическую форму по своим основным направлениям (что, конечно же, не означало завершение споров и дискуссий по военно-политической проблематике, которые обострились в ходе проведения СВО на Украине), а именно – как неразрывная связь в решении проблем безопасности и развития. Собственно выступление В.В Путина на СМЭФ в июне 2024 года, посвященное на 90% проблемам развития России, подтверждает выбор этой стратегии Россией.

Автор: А.И. Подберезкин