Не стоит питать иллюзий в отношении остатков суверенитета, который может сохраниться у России в этом случае. На этот раз Запад не повторит прежней оплошности и не даст России возможности тихо прекратить существование в качестве самостоятельного государства. «Нормы и правила», навязываемые Западом, будут неизбежно вести к деградации суверенитета, деформации системы национальных ценностей, а в итоге — развалу государства и ликвидации нации.

По сути дела, перед правящей элитой страны стоит историко-цивилизационная задача выживания нации и государства. Судя по ряду выступлений В.В. Путина, он понимает масштаб и последствия решения этой задачи. Но в истории России были периоды, когда её правящая элита не смогла решить эту задачу в 1917 году (большевики, в конечном счёте, исправили эту ошибку к 1922 году), но позже, в 30-е годы, этот выбор был сделан именно в пользу сохранения государства и нации, т.е. и сегодня выбор может быть сделан в пользу того или иного будущего. Наивно было бы думать, что наша правящая элита вся настолько мудра, что не допустит национального уничтожения.

В начале 20-х годов нынешнего века перед российской правящей элитой стоит задача, которая во многом по своим масштабам и возможным последствиям аналогична задаче, стоявшей перед советским руководством во второй половине 30-х годов: насколько вероятно, реалистично и когда именно произойдёт нападение Германии и её союзников на СССР.

Как вспоминал один из руководителей советской разведки тех лет Павел Судоплатов, не смотря на мощный диверсионно-разведывательный аппарат, располагавший более 300 ценных источников информации, у советского руководства определённости не было. По двум основным причинам: во-первых, в самой Германии не было ясности в политическом руководстве относительно нападения на СССР до поражения Великобритании или после. Это находило выражение не только в колебаниях в верхушке военно-политического руководства, но и в конкретных планах подготовки военных действий. Во-вторых, в советском руководстве существовала политическая линия «Сталина-Молотова», предполагавшая не только заключение пакта о нейтралитете, но и дальнейшей возможности договорённости на время с Гитлером[1].

Надо признать, что нет такой ясной определённости и у части современного российского руководства. С одной стороны, очевидно, что происходит развитие (даже ускоренное развитие) военно-силового варианта сценария ВПО, создающего прямую военную угрозу РФ на нескольких стратегических направлениях. Эта тенденция исключает варианты компромисса и соглашений. С другой стороны, наличие ЯО и эффективных систем ПРО-ПВО в России делает такое нападение очень рискованным для самого агрессора. Очевидно, что в этом случае на Западе пытаются совместить усиление военно-силовой эскалации со стратегией избегания прямых рисков военных действий[2]. Прямая угроза применения ЯО рассматривается некоторыми в России не только как реальность, но и как мощный инструмент, гарантирующий возможность применения Западом силовых, но не военных мер и средств во внешней политике.

Эта часть правящей элиты, на мой взгляд, переоценивает значение ядерных гарантий, которые, как показывает политическая практика, не мешают эскалации применения силовых средств в политике и достижения достаточно радикальных целей.

Во-вторых, не исключён и вариант стратегии, когда правящая элита России примет решение в пользу выбора стратегической «паузы» в отношениях с Западом, своего рода перемирии, которая зафиксирует существующее соотношение сил и положение России в мире из-за опасности нарастания дальнейшей эскалации. Именно эскалации опасаются все страны, но больше всего — США, чья стратегия гибридной войны предполагает одновременно как отказ от неконтролируемой эскалации, так и жёсткую границу применения ОМУ. В этих условиях «стратегическая пауза» («компромисс») повторит ошибку минских договорённостей 2014– 2021 годов, которые позволили усилить позиции Запада и их передовых отрядов на Украине.

Это политико-дипломатический вариант, который может стать временным компромиссом не только в отношении Украины, но и других вопросов. Как правило, такие компромиссы ничего в принципе не решают, но история знает много примеров того, когда они становятся политической реальностью. И надолго, как, например, компромисс по вопросу Северной республики Кипр (Турции), или Приднестровья и т.д., либо (как по вопросу экспорта зерновых) на короткое время.

Время в этом случае будет играть против России потому, что фактически силовое противоборство в информационной области, киберпространстве и экономике не исчезнет, а именно в этих областях Запад существенно превосходит Россию. Перемирие неизбежно закончится либо полной капитуляцией нашей страны, либо продолжением военно-силового противоборства в более сложных для России условиях. Стратегия «паузы» выгодна для России только при условии формирования активной антиамериканской коалиции и позиции в некоторых странах, основу которой может составлять, например, противоречие США-Китая по поводу Тайваня, вред от санкций и продолжение роста цен на энергоносители и удобрения, и сырье, трудности с экспортом продовольствия из России и Украины, а также другие негативные аспекты продолжение военно-силового противоборства с Россией.

Надо признать, что у стратегии «паузы» в России всегда находятся сторонники, как правило, из лагеря конформистов, не желающих рисковать, но которых в правящей элите абсолютное большинство. Эта стратегия не имеет общего со стратегией «компромиссов», которые (как СНВ-1 и СНВ-2, например) уравнивали шансы и возможности сторон. Типичный пример такого подхода публикация генерального директора РСМД[3] А. Кортунова в журнале «Экономист» (США), где он рассматривает три сценария «завершения СВО», из которых ему наиболее симпатичен именно «компромиссный». Самым лучшим из всех — и для всех! – он считает второй, то есть «похабный мир», который поразит Россию (первого

варианта в действительности, разумеется, не существует) в самое сердце. А конец статьи просто песня: «Если конфликт вызовет постепенный, упорядоченный и ненасильственный переход, при котором мировой порядок станет более стабильным, это будет означать, что человечество не допустило, чтобы жертвы Украины пропали даром»[4].

В-третьих, не исключается и вариант стратегии части правящей элиты России, тщательно разрабатываемый на Западе, который может закончиться переворотом (верхушечным или с помощью НКО и других ИР НЧК), в результате которого В.В. Путин и часть его окружения будет отстранён от власти и демонстративно репрессирован вместе с частью близкой ему правящей элиты. Значительная часть правящей элиты и общества может быть просто-напросто подкуплена Западом, как это было сделано во многих странах.

В этом случае на политической арене, вероятнее всего, появится «кружок» оппозиционеров в лице М. Ходорковского, А. Чубайса и К, которые по аналогии с «бархатными революциями» в Чехии, Венгрии, ГДР и других странах готовятся в разных странах на Западе и получат от него максимальную поддержку. В итоге произойдёт достаточно резкая трансформация России в типичную страну с ограниченным суверенитетом, лишённую ВС, прежде всего, ЯО, и превращённую в младшего, используемого с выгодой для Запада партнёра. В итоге такой трансформации неизбежна деградация государства и нации. К сожалению, такой вариант не только наиболее желанный для Запада, но и, как показывает российская история, — вероятный[5].

В-четвертых, сознательный выбор стратегии усиления противоборства с Западом, когда Россия становится не только лидером антизападного блока, но и переориентирует внутренние приоритеты на национальные потребности. Эта стратегия предполагает не только ответные меры на силовые и военные мероприятия западной коалиции, но и самостоятельные инициативы в тех областях, которые в наибольшей мере затрагивают интересы Запада. Речь идёт, например,

— об организации проблем для Запада в энергетической области, сокращая экспорт углеводородов, угля и других энергоресурсов, включая сырье для атомной энергетики;

— ограничения в поставках сельхозпродукции и экспорте удобрений;

— продаже за рубли сырьевых возобновляемых ресурсов (древесины, воды и пр.):

— ограничении на экспорт металлов, газов и пр. сырьевых материалов недружественным странам;

— наконец, отдельное направление — поддержка тех сил, которые выступают в противоборстве с Западом, в том числе вооружённом, или даже инспирирование формирования таких сил как внутри этих стран (опираясь на социальные, религиозные или расовые противоречия), так и по всему миру.

Представляется, что именно этот вариант становится наиболее вероятным и перспективным для национальной стратегии России. В самом абстрактном виде эти стратегии могут быть отображены следующим образом (о котором я писал ранее не раз в предыдущих работах, где «Варианты № 1–3» соответствуют первым трём опциям, а «Вариант № 4» — четвёртому, единственному рациональному, выбору). Несколько упрощённо эту неизбежную логику я в своё время отобразил на следующем рисунке, который через 7 лет не потерял своей актуальности[6].

На нём, в частности, был обозначен в качестве вероятного и в настоящее время отчётливо виден последний, 4-ый вариант возможной стратегии России, предполагающий:

а). Конкретный вариант активных действий (который можно увидеть в СВО на Украине по денацификации и демилитаризации).

б). Общенациональная мобилизация во внутренней и внешней политике (которая неформально уже началась в стране в форме массовых общественных акций и кампаний СМИ).

На мой взгляд, мои прогнозы тех лет подтвердились, но с существенной оговоркой — оба варианта в 2022 году находятся только в самом начале своего развития. Требуется осознанное идеологическое и политико-административное усиление со стороны власти. Процесс этого осознания и принятия решения означает, в конечном счёте, политический и нормативно-правовой выбор одного из вариантов национальной политики и Стратегии национальной безопасности Российской Федерации[7].

Авторы: А.И. Подберезкин, О.Е. Родионов