Целью государства не может быть одна лишь оборонительная война, так как в таком случае не будет обеспечена та сущность государства, которую ещё Аристотель определил словом самодостаточность[1].

А.Е. Снесарев, русский, советский военный теоретик

«Онтологическая революция» в военном деле в 20-е годы нынешнего столетия ярко проявилась в проблеме значения материальной базы ведения войны, которая применительно к СВО оказалась очень противоречивой. Как минимум, в связи с несколькими особенностями:

-  Главной из них, как представляется, можно считать для всех участников неожиданный масштаб и интенсивность боевых действий, который в России (как и говорил А.Н. Снесарев) сводился к «оборонительным войнам» в стратегиии и политическом планировании, а не определялся «самодостаточностью». Заявленные ограниченные, «оборонительные» цели СВО изначально наложили ограничения на оценку возможного масштаба войны. Из этой главной ошибки вытекали другие:

Во-первых, никем не ожидаемой интенсивностью и масштабами боевых действий, которые заняли к концу 2024 года более 3 лет, а с учетом прежнего противоборства – и больше.

Во-вторых, масштабами противоборства, которые охватили фактически не только западную коалицию из более 50 государств, но и десятки других стран, в том числе нейтральных, но даже вообще  выступающих против войны.

В-третьих, оценкой запасов ВВСТ и боеприпасов, которые были достаточны для краткосрочной и локальной военной операции.

- Другой важной особенностью стало прикладное военно-техническое значение противоборства глобальной тенденции и автаркии, в частности, значение реальных и виртуальных активов нации. СВО, например, показало, что даже если у вас есть деньги вы не можете на них всё и быстро купить, т.е. реальные активы (ВВСТ, боеприпасы, природное сырье и пр.) значат больше, чем дутые финансовые активы. Это ведет неизбежно не только к быстрому и неоправданному удорожанию продукции,но и его нехватке «за любые деньги», что и стало фактом уже к середине 2023 года.

Это означает, что государство обязано поддерживать уровень НИОКР и военно-промышленного производства на высоком уровне в мирное время, тщательно анализируя состояние качества и количества ВВСТ и боеприпасов с точки зрения вероятности ведения длительного конфликта. Так, к началу 2025 года обе противоборствующие стороны фактически будут вынуждены считаться с тем, что отрицательный баланс потребляемых ВВСТ и боеприпасов перешел в кризисное состояние, когда ведение масштабных военных действий уже невозможно.

Военно-промышленные комплексы противоборствующих сторон к началу СВО фактически находились только в стадии восстановления, как правило, были ограничены частными задачами. Бывшие ОПК СССР в России и на Украины в принципе представляли современные многочисленные НИИ и предприятия, способные производить любой вид военной продукции в промышленных масштабах[2]. Однако, «перестройка и реформы» добили ОПК России и Украины основательно, а попытки его восстановления начались фактически только во втором десятилетии, причём с теми же системными ошибками в обрабатывающей промышленности (особенно станкостроении и приборостроении), которые стали кредо реформ либеральных демократов.

Тем не менее запас прочности ВС СССР был огромный и именно он спас ВС РФ в ходе первых лет СВО, когда воевала не «реформированная» (модернизированная) на 90% техника, а советские системы оружия. Запас прочности ВС СССР был огромный:  к началу 90-х гг. ВС СССР были самой сильной армией мира[3], а ВВСТ до начала СВО отвечали практически всем требованиям современной войны, хотя и не всегда «самым современным»[4].

В России ОПК в самое последнее время развивался ускоренными темпами, а НИОКР изделий вполне соответствовал современному промышленному уровню вооружений и даже иногда превосходил их. Концерн ВКО «Алмаз-Антей», например, производил лучшие в мире системы ближней, средней и большой дальности («Тор – 2М», «Бук М3», «С-400» и «С350», а также начал производство самой современной системы ПРО большой дальности «С-500» и системы ПРО большой дальности). «Запас прочности» Концерна также был значительным. Уже в 2023 году Концерн произвел в 2 раза больше систем ПВО и  ПРО, чем все остальные страны мира,

К сожалению, далеко не везде промышленная база оказалась готовой к массовому производству. Самые современные системы РСЗО «Торнадо-С», например, и САУ «Коалиция – СВ», так и не стали производиться массово, и на ЛБС практически не поступили. Это касалось и некоторых других систем оружия и военной техники, а также обмундирования, экипировки и даже расходников. Закупки ВВСТ за 2010–2022 годы, на которые по ГОЗу были выделено более 11 трлн. рублей, далеко не всегда отличались продуманностью и нередко оказались просто коррумпированными[5].

Ошибки по комплектованию, расформированию частей, ЗИПов и личного состава имели решающее значение в самом начале СВО. Многие из них носили личностный, субъективный характер негативного влияния руководства Минобороны на кадровую политику.

Украинский военный потенциал характеризовался тем, что после СССР, когда на территории республики находились 3 наиболее мощных военных округа и склады боеприпасов и военной техники, остались огромные запасы ВВСТ и боеприпасов. Часть из них Украиной была распродана, часть – просто разворована и вышла из употребления, но многое сохранилось и было приведено в порядок после начавшегося в 2014 году конфликта на Донбассе.

Два обстоятельства к февралю 2022 года имели особое значение:

Во-первых, 90% всех боевых действий велось советским вооружением, в том числе ВСУ, вплоть до начала 2024 года. Зарубежные аналоги начали поступать в ВСУ не сразу и в не тех объемах, которые могли бы решительно повлиять на состояние ВСУ.

Во-вторых, очевидно, что существовавших запасов ВВСТ, запасных частей и особенно боеприпасов, не хватало ни ВС России, ни ВСУ. Не было их в достаточном количестве и у стран Западной коалиции.

Соответственно упор был сделан в России на ускоренное восстановление ОПК, разрушенное в 90-е и последующие годы, а на Украине – на поставки ВВСТ и боеприпасов из-за рубежа, запасы которых также оказались ограниченными. Поэтому, начиная с середины 2022 года, возникла острая проблема, получившая название «нехватки боеприпасов».

Надо сказать, что в 2022–2024 годы ОПК России добился огромных темпов роста, увеличив выпуск продукции в 5–7 и в некоторых случаях даже в 12–15 раз. Проблемы, которые возникли в связи с эти, также понятны. Прежде всего,  это нехватка человеческого капитала, составляющих и комплектующих, станков и инструментов, производство которых в период либеральных реформ сократилось в десятки раз[6].  Особенно острая проблема стоит с человеческими ресурсами, недостаток которых в 2024 году оценивался некоторыми специалистами в 10-15, а в 2030 году в 30%. В ноябре 2024 года эксперты оценили дефицит инженерных кадров в России  порядка  600 000 специалистов. На сегодняшний день инженеров не хватает в каждой пятой компании в стране. При этом зарплаты обладателей инженерных специальностей в первой половине 2024 г. выросли на 16–24%, но они не успевают расти вслед за повышением зарплат в коммерческом секторе. Но, что особенно важно для ОПК, в России не хватает порядка 30 000 инженеров-проектировщиков и 20 400 инженеров-технологов – это самые востребованные специальности[7].

Общее состояние ВС РФ и военного потенциала России на СВО ведущими экспертами Запада в начале 2024 года оценивалось следующим образом[8]: «Российская группировка войск располагает примерно 4780 ствольными артиллерийскими орудиями, из которых 20% являются самоходными; 1130 РСЗО; 2060 танков; и 7080 других боевых бронированных машин, в основном состоящих из МТ-ЛБ, БМП и БТР. Их продолжают поддерживать 290 вертолетов, из которых 110 являются ударными, и 310 скоростных реактивных самолетов. Эти комплексы ограничены в том, как они могут быть использованы из-за нехватки боеприпасов, особенно для таких ключевых видов, как 220-мм реактивные системы залпового огня (РСЗО) и нестабильной доступности 152-мм боеприпасов. Некоторые виды, такие как скоростные самолеты, ограничены наличием пилотов с достаточным опытом для выполнения ключевых задач. Тем не менее, Воздушно-космические силы России (ВКС) могут продолжать наращивать значительную частоту вылетов и доставлять боеприпасы с дистанционным управлением. Общая оценка такова, что, хотя качество российских сил вряд ли возрастет, русские смогут поддерживать устойчивый темп атак в течение 2024 года.

Что касается способности российской промышленности поддерживать текущие операции, Россия значительно мобилизовала свою оборонную промышленность, увеличив смены и расширив производственные линии на существующих предприятиях, а также вернув в строй ранее законсервированные заводы. Это привело к значительному увеличению объемов производства. Например, Россия поставляет своим войскам около 1500 танков в год, а также около 3000 боевых бронированных машин различных типов. Производство российских ракет также увеличилось. Например, в начале 2023 года российское производство баллистических ракет «Искандр» 9М723 составляло шесть единиц в месяц, при этом имеющиеся запасы ракет составляли 50 боеприпасов. К началу 2024 года Россия не только использовала значительное количество этих ракет каждый месяц с лета 2023 года, но и увеличила свой запас почти до 200 баллистических ракет «Искандер» 9М723 и крылатых ракет 9М727. Похожую картину можно наблюдать и в отношении других основных типов ракет, таких как Х-101.

Несмотря на эти достижения, Россия сталкивается со значительными ограничениями в долговечности и надежности своей промышленной продукции. Например, из танков и других бронированных боевых машин около 80% не являются новым производством, а отремонтированы и модернизированы из российских военных запасов. Количество систем, находящихся на хранении, означает, что, хотя Россия может поддерживать постоянный выпуск до 2024 года, она начнет обнаруживать, что машины требуют более глубокого восстановления до 2025 года, и к 2026 году она исчерпает большую часть имеющихся запасов. По мере сокращения количества отремонтированных машин промышленные мощности могут перейти на производство новых платформ, но это обязательно будет означать значительное сокращение машин, поставляемых военным. Таким образом, Россия существенно мобилизовала свою оборонную промышленность, увеличив смены и расширив производственные линии на существующих предприятиях, а также возобновив работу ранее законсервированных заводов.

Еще одной уязвимостью для российского сложного оружия, такого как ракеты, является значительная зависимость от западных компонентов. Даже при существующем несовершенном подходе стоимость компонентов для российского оборонного сектора выросла на 30%, и ему удалось лишь стабилизировать поставки, а не расширить их, несмотря на дополнительные инвестиции в это направление усилий.

Однако, возможно, самым серьезным ограничением для России является производство боеприпасов, считают западные эксперты. Министерство обороны России (МО) оценило промышленную потребность в производстве или поставке приблизительно 4 миллионов 152-мм и 1,6 миллиона 122-мм артиллерийских снарядов в 2024 году. Российская промышленность сообщила МО, что она ожидает увеличения производства 152-мм с примерно 1 миллиона снарядов в 2023 году до 1,3 миллиона снарядов в течение 2024 года и произвести только 800 000 122-мм снарядов за тот же период. Более того, МО России не считает, что сможет значительно увеличить производство в последующие годы, если не будут построены новые заводы и не будут инвестированы в добычу сырья со сроком выполнения более пяти лет.   

С точки зрения эффективности управления ОПК в России, вместе с тем, произошло формирование дублирующих координирующих структур исполнительной власти и Совбеза, а также Минобороны, что не способствовало оперативному решению вопросов, требовало многочисленных встреч, конференций и пр. мероприятий, дублирующих работу Военно-промышленной комиссии и министерства (постоянно действующим органом при Правительстве Российской Федерации для решения текущих вопросов деятельности Комиссии)[9].

Кроме Главнокомандующего, Генштаба и Минобороны за формирование ГОЗ отвечает вице-премьер Д. Мантуров, заместитель председателя Совбеза Д. Медведев, председатель специальной комиссии и председатель правительства Мишустин и т.д., что вводит очевидный параллелизм в работе, когда конкретные исполнители по два раза в день должны быть (или присутствовать в интернете) на конференциях, предоставлять отчеты по одному и тому же поводу в несколько инстанций и т.д.

Как Россия, так и ВСУ, в целом оказались не готовы к интенсивным и масштабным, длительным военным действиям. Приходилось не просто экономить, но и покупать по завышенным ценам за рубежом боеприпасы, которые в действительности не оказалось на свободном рынке практически нигде. Это обстоятельство, конечно же, повлияло и на внешнюю политику участников военных действий.

Наконец, традиционные ВВСТ использовали не по прямому назначению (в частности, ракеты ПВО как ракеты, для наземных целей), появились многочисленные дополнительные «изобретения» и находки, которые часто появляются в активной вооруженной борьбе.

Учитывая, что на стороне Украины выступила вся западная военно-политическая коалиция, можно признать, что на СВО РФ воевала практически со всем Западом (включая нейтральные государства), которые консолидировали свои ресурсы для помощи Украине, а, не только используя собственные возможности ОПК[10].

Очевидно, что США и страны НАТО взяли курс на массовое производство ВВСТ и боеприпасов, для которого, однако, нужно время. У Соединенных Штатов и их союзников в принципе будут ресурсы для реализации этой стратегии к моменту проведения выборов в США в ноябре 2024 года или вступления в должность нового президента.  Германский концерн  уже построил один завод, а в следующем году – еще один завод по производству боеприпасов на Украине.

Как считают в НАТО, к началу 2025 года западные производственные мощности будут достаточно увеличены, чтобы снабжать украинские войска достаточным количеством артиллерийских снарядов. Американские заводы находятся на пути к производству 80 000 снарядов в месяц к концу 2024 года и 100 000 снарядов в месяц где-то в 2025 году. Добавьте это к 100 000 или более снарядов в месяц, которые, как ожидается, будет производить европейская промышленность к концу 2025 года.

Это означает, что Украина сможет не только удерживать свои оборонительные позиции, что требует примерно 75 000 снарядов в месяц, но и начать наступательные действия уже в начале 2025 года. Этим во многом объясняется стремление США и их союзников к мирной передышке в несколько месяцев для перевооружения своего ВПК.

У армии США также есть много избыточного оборудования, включая старые модели танков и других транспортных средств, находящихся на хранении. Пока что Соединенные Штаты отправили на Украину, например, только 31 танк «Абрамс» (из имеющихся нескольких тысяч, правда не всегда боеготовых), в основном для того, чтобы заставить Берлин предоставить танки, но на хранении есть еще сотни, которые можно отремонтировать и отправить.

Украина, если захочет продолжать войну, которую её навязывают США, явно нуждается в большем, чем она получила, поскольку потери быстро сокращают ее бронетанковый и артиллерийский запас. Небольшое количество западных истребителей в руках украинских пилотов также должно присоединиться к бою в ближайшие месяцы, но есть еще десятки, которые европейские страны могли бы перебросить в Киев. Например, Греция рассматривает возможность предоставления нескольких десятков самолетов»[11].

Другая проблема ВСУ – разнокалиберность ВВСТ и боепарипасов, их несоответствие условиям Украины и опыту ВСУ. Иностранные государства оказали Украине помощь в виде беспилотников и различных видов оружия для проведения военных операций, однако, по мнению экспертов, большая часть этих поставок не подходит для условий быстро меняющейся линии фронта, резюмировала автор материала[12].

Таким образом, известное общее соотношение экономик России и стран западной коалиции, расцениваемое  как 30 к 1 в долгосрочной перспективе неизбежно скажется на соотношении военных сил. Всё в итоге будет зависеть от готовности к высокой степени милитаризации западных экономик. Необходимо, правда, помнить, что соотношение экономик, контролировавшихся Германией в 1941 году и СССР, было не менее 5 к 1, но танков, артиллерии и самолетов в 1943 году СССР уже произвел в 2 раза больше. Это говорит о том, что прямое соотношение экономической мощи не переносится непосредственно на соотношение военных сил.

Определенное (и даже важное, как оказалось) значение имеют запасы ВВСТ прошлых лет, сохранившиеся в  до конца так и  неизвестных количествах в армиях индустриальных государств. Иногда эти запасы начинают играть важное  значение, например, запасы советских танков Т-62 и Т-64 и даже Т-55, которые стали использоваться в качестве САУ и просто артиллерии для стрельбы с закрытых позиций. Примеров их использования становится всё больше. Так, например, Россия начала вывозить значительное количество советских гаубиц с баз хранения. В 2024 году, по некоторым оценкам, активировано не менее 300 единиц 130-мм пушек М-46[13]. Недавно российская армия увеличила развёртывание этих артиллерийских систем (производство которых началось еще в начале 1950-х), когда они стали широко использоваться. Министерство обороны России официально объявило, что 26 июня 2024 года они снова введены в строй. Иными словами, «закрома Родины» в ОПК России ещё далеко не исчерпаны, но надо понимать, что их приведение в готовность и модернизация будет требовать возрастающих ресурсов.

Главный вывод «войны складов», однако, не военно-технический и не экономический, а геополитический: противоборство глобализации и автаркии, которое усиливается последние 20 лет, будет нарастать во всех областях, а конечная победа (сохранение суверенитета и национальной идентичности) будет за тем субъектом международных отношений, который сможет максимально обеспечить самодостаточность также во всех областях – от образования и культуры до военного дела. Это в полной мере относится также к социально-политической области и государственному управлению. Надо исходить из принципа: «Любые усилия в области автаркии, в конечном счете, будут идти на пользу государству и нации. Они не пропадут. И, наоборот, даже самые привлекательные шаги в области глобализации, которые могут показаться привлекательными, в лучшем случае окажутся малоэффективными». Это в полной мере относится к политике, финансам, культуре, образованию и особенно науке и военному делу.

Автор: А.И. Подберезкин