На чём держится власть господствующего класса? Оказывается, как считал А. Грамши, не только на насилии, но и на согласии…. Достичь согласия или подорвать его можно постоянным влиянием на «культурное ядро» общества, то есть на элитарную интеллигенцию[1]

Ф. Бобков, зам. председателя КГБ

Внешние условия, формирующие конкретное состояние МО-ВПО,  – важнейшие составляющие всего процесса развития базового сценария военно-политической обстановки, который является той реальной «рамкой», в границах которой развивается национальная стратегия государства. Игнорирование этих объективных условий невозможно, но нередко бывает, что правящая элита страны может недооценивать (или переоценивать) те или иные факторы, т.е. субъективно ошибаться в оценках и прогнозах. Иногда такие ошибки имеют катастрофические последствия. Так, например, очевидно, что правящая элита при М.С.Горбачеве неадекватно оценивала развитие МО и сознательно «наивно» предполагала, что базовый сценарий развития будет длительное время «очень благополучным и оптимистичным» для СССР. Ради справедливости надо признать, что такая неадекватная (искусственно оптимистическая) оценка в России существовала вплоть до второго десятилетия нового века, что отразилось на большинстве концепций развития и стратегическом планировании страны.

Нередко такие субъективные ошибки возникают как разногласия между различными группами правящей элиты страны, которые сознательно искажают внешние реалии с целью формирования нужной им национальной стратегии. Так, например, в феврале 2025 года команда Д. Трампа достаточно критично оценили политику предыдущей администрации в отношении Украины и её президента, что встретило жесткое сопротивление как в основных странах ЕС, так и внутри США, прежде всего потому, что такая оценка могла радикально повлиять на американскую стратегию на Украине. В частности, во влиятельном Совете по  международным делам была сформулирована очень быстро позиция критиков Д. Трампа, в которой, в отличие от позиции Д. Трампа,  «НАТО должно играть центральную роль как в создании рычагов влияния на Украину в преддверии переговоров, так и в обеспечении послевоенной безопасности страны. Они предлагают «креативные решения» для укрепления обороноспособности Украины с использованием средств НАТО до вступления в НАТО и для обеспечения согласия России на возможное вступление Киева. Они также отмечают, что долгосрочная безопасность Украины должна быть в центре более широкой дискуссии между Вашингтоном и европейскими союзниками о разделении труда в НАТО»[2].

Изменение внешних условий развития МО, когда сценарий нарастания военно-силового противоборства стал доминирующим, превратившись во втором десятилетии в сценарий военной эскалации[3], привело к резкому нарастанию всего спектра сил и средств силового – военного и не военного – противоборства. Уже с первого десятилетия нового века эти процессы привели к началу переосмысления основных положений внешнеполитической и военной стратегии и военного искусства, когда традиционные представления о роли военной силы стали уступать место новым концепциям[4]. Позже, в 20-е гг. нынешнего столетия, развитие такого сценария казалось неизбежным, а начало войны прогнозировалось многими на 2027-2030 годы.

Начался так называемый «Переходный период» в развитии внешней и военной политики, который означал с точки зрения развития МО-ВПО, т.е. внешних условий, переход к неконтролируемой эскалации. Неизбежной и неуправляемой. Все стороны – открыто или скрытно – стали непосредственно готовиться к войне.

Этот процесс во многом приобрел не просто сильную инерцию, но и автономный характер потому, что  «переходный период» – это период смены как материальной базы войны, так и радикальных изменений в силовых способах, включая военно-силовых способах применения новых ВВСТ, быстрого превращение их в банальные («используемые») военные средства политики[5]. Стала стремительно формироваться новая материальная база силового противоборства и концепций её использования. Во многом  под влиянием неизбежных изменений внешних условия формирования МО-ВПО.

В рамках этого процесса идеи создания региональных или глобальных систем безопасности имели очень мало перспектив. Они расценивались в качестве деклараций о благих намерениях, у которых не было шансов реализации, хотя они и выдвигались лидерами ведущих государств и центров силы – Россией, Китаем, Индией. Эти идеи имели альтернативный характер глобалистской модели, которую силой навязывал «коллективный Запад».

Начиная с 2024 года, ситуация в МО-ВПО и внешние условия их формирования начала меняться. Одновременно в силу изменений сразу нескольких внешних условий.

Во-первых, потому, что против глобализации выступили одновременно силы автаркии не только извне западной коалиции, но и из её правящих кругов – Словакии, Венгрии, Германии, Франции, Австрии, где начали быстро формироваться силы автаркии. Успех этих сил в США осенью 2024 года привел к власти не просто Д. Трампа, а целую группу политиков, выступающих объективно против универсальной глобализации и тех условий, которые формировали до этого состояние МО – ВПО, в частности, на Украине. В феврале 2025 года эти изменения стали предпосылкой даже кризиса в отношениях США и Украины, на стороне которой выступили институты ЕС и НАТО.

Во-вторых, ускорился процесс развития «не-Западных» центров силы в мире и переориентации товарных потоков, рынков и логистики. Так, например, если торговый оборот между Китаем и США за 2024 год практически не изменился, то аналогичный показатель Китая и стран Юго-Восточной Азии вырос в 2 раза. Стремительно развивались и росли рынки новых центров силы, и, наоборот, стагнировала экономика «старых» стран. Процесс изменения соотношения сил нарастал даже быстрее, чем ожидалось.

В-третьих, рухнула легенда о военном превосходстве Запада и его способности обеспечить эффективное применение военной силы в глобальных интересах. Прежде всего, как способность обеспечить победу над Россией, как ядерной державой, в конвенциональной войне, где приоритетное значение имеет экономическая мощь и ресурсы. Так, огромное значение имеет возможность России материально противостоять внешней агрессии коалиции Запада. Как показала СВО (для многих неожиданно) военные расходы России стремительно росли и смогли обеспечить необходимые потребности. Анализ Международного института стратегических исследований Великобритании ( IISS ) в 2025 году показал, что военные расходы Москвы выросли более чем на 40 процентов и достигли почти 146 миллиардов долларов за последний год, что эквивалентно 6,7 процента ВВП, и находятся на пути к достижению 7,5 процента ВВП в 2025 году. С поправкой на паритет покупательной способности (ППС) Россия потратила почти 462 миллиарда долларов в 2024 году, фактически обогнав коллективные расходы Европы. ППС — это инструмент, используемый для устранения разницы в уровне цен между валютами, чтобы лучше продемонстрировать покупательную способность одной по сравнению с другой»[6].

В-четвертых, до конца ещё не ясно, но уже общепризнано, что полностью изменилась суть и материальная база войны. Буквально за 2-3 года война изменила все представления о средствах и способах ведения не только в тактике (где революционные изменения происходят чуть ли не ежемесячно), но и в оперативном искусстве и стратегии.

Но не только. Теперь государству требуется качественно новый набор эффективных силовых средств, способных (если необходимо) усилить давление и эскалацию без перехода к непосредственному и прямому участию в войне. Это стало острой необходимостью для США к середине 2024 года, когда граница между военным и не военным участием США в войне стала очень условной. В том числе и потому, что надежды на военную победу ВСУ и Запада над Россией стали очевидно иллюзорными. Осенью 2024 года в центре системных оценок стояли вопросы уже не победы, а того, сколько украинский режим ещё может продержаться до разгрома и капитуляции – три или шест месяцев. На фоне того, что политика США и западной коалиции в отношении России могла продолжать носить долгосрочный характер, ориентированный на изматывание и, в конечном счете, капитуляцию правящей элиты России, в 2024 году оказались особенно востребованными поиски новых средств и способов силовой (но не только военной) эскалации давления на Россию. Но таких способов победить Россию найти не смогли – перспектива была продолжение эскалации, угрожающей переходу к применению ЯО и новым расходам западной коалиции.

В-пятых, провалилась расчеты на революцию в Росии и Белоруссии. Во всяком случае в ближнесрочной перспективе. Инвестиции в оппозицию результата не дали. Считалось, «по большому счету», что самым эффективным и общепризнанным на Западе способом силового влияния на Россию (ещё со времён М.Горбачёва и Б.Ельцина)  было давление на правящую элиту страны и на «элитарную интеллигенцию», о чём предупреждал такой опытный чекист как Ф.Д.Бобков. Это всегда понимали в США, но в 2024 году пришли к выводу, что победа (капитуляция правящей элиты) без перехода не только большинства «элитарной интеллигенции», но и «простого народа» на сторону Запада невозможна. Так, в принципиальной статье Питера Померанцева в «Форин Аффеарс» 11 октября 2024 года «Скрытая уязвимость Путина. Чтобы сломать военную машину Кремля Запад должен использовать обиды и страхи простых россиян» прямо указывалось, что без перехода настроений в России в выгодное для Запада русло военный конфликт на  Украине закончится поражением Запада[7].

Вместе с тем, именно этот акцент в политике Запада не стоит недооценивать, хотя очевидно, что расчеты на антипатриотизм народов России малообоснованны. Именно он будет главным внешним условием формирования МО-ВПО относительно России в будущем.

Критика конкретно представителей правящей элиты, а не России в целом, как нации и государства – совсем другой аспект. Особенно, если учесть, что критиковать есть за что в условиях СВО и такой критики (в том числе и из патриотического лагеря) предостаточно. Поэтому стоит обратить внимание на новые акценты в политике США и их союзников, ориентированные, прежде всего, на внутриполитическую дестабилизацию страны. Пока что до конца не ясно, насколько Д. Трамп откажется от силовых средств и способов давления на Россию, но уже ясно, что заявленная им в январе-феврале позиция, политико-идеологически очень выгодна. Она реанимирует ту самую «мягкую силу» привлекательности, которая некогда была характерна для внешней политики США. И может стать опасной для современной России, которая, как и Д. Трамп ориентирована на системную автаркию. Она может быть использована для внутриполитической дестабилизации страны именно в силу антиглобалистского и автарктического характера. Иначе говоря, в силу привлекательности.

Как известно, внутриполитическая дестабилизация всегда основывалась на 3-х базисных платформах, которые конкретизировались применительно к тактическим особенностям:

- социальная напряженность и противоречия широких масс и правящей элиты;

- межнациональные отношения и противоречия, которые могут иметь крайний характер;

- межрелигиозные и межконфессиональные разногласия и противоречия.

Запад в 80-е годы успешно использовал все три основания для обострения противоречий и кризиса в СССР, который в итоге закончился катастрофой страны:

- социальная напряженность привела в конце 80-х годов к социально-экономическому кризису, который в основном был вызван искусственными причинами;

- межнациональные противоречия – от Карабаха до конфликта с частью прибалтийских и иных элит стали предтечей   правовой основы для дезинтеграции и развала СССР;

- межрелигиозные и конфессиональные разногласия привели к острым конфликтам не только в Средней Азии и Закавказье, но и на Украине и в Прибалтике.

Тактически, каждая из этих областей стала в 2020-2024 годы пользоваться акцентированным вниманием со стороны США и Запада, который начал активизироваться по всем трем направлениям:

- В социально-экономической области были созданы искусственные трудности, которые в основном были успешно преодолены усилиями власти, но, надо признать, не без последствий для «простых граждан», вызванных инфляцией и бизнеса с точки зрения роста налогов и ухудшения кредитования;

- межнациональные отношения были искусственно обострены, как с точки зрения проблемы неконтролируемой миграции, так и нарастания экстремистских и радикальных течений;

- межрелигиозные противоречия начали проявляться не только в отношениях между РПЦ и украинскими религиозными деятелями, но и в отношении некоторых норм, активно продвигаемых на традиционной территории России исламскими активистами.

Есть и специфические особенности, характерные для СВО. Так, конкретно П. Померанцев предлагает вообразить ситуацию, при которой во время вторжения в Курскую область Украина и её союзники уже имели бы "крупный канал связи, ориентированный на российских солдат и их семьи, чтобы использовать его для снижения боевого духа и поощрения дезертирства в момент паники".  Очевидно, что пропагандистски такой канал не только был создан загодя, но и активно использовался не только в августе-сентябре, но и позже. И, надо признать, не безуспешно. В том числе и из-за ошибок в освещении вторжения и ликвидации последствий, допущенных в России.

Другой аспект силового давления на Россию – социальная и национальная политика России. Очевидно, что как в области социальной политики, так и национальных отношений в августе-октябре 2024 года произошли некоторые негативные события, которые свидетельствуют, в том числе и об активизации спецслужб Запада и их внешнеполитических ведомств на фоне усиления террористической борьбы с Россией. Пока что не ясно как будет действовать новая администрация США по этому вопросу. Удары по гражданскому населению и объектам гражданской инфраструктуры в январе-феврале 2025 года не прекращались, хотя ясно, что без информационного обеспечения со стороны ВС США они были бы невозможны.

Иначе говоря, для России, даже при сохранении темпов роста ВВП в 4%, остаются актуальными проблемы качества жизни. Не случайно, по мнению Померанцева, ещё один фокус внимания американцев должен быть направлен на вопросы, которые постоянно волнуют широкие слои населения России, такие как здравоохранение и экономика. Особенно в связи с нарастающей инфляцией и налоговой нагрузкой.

Наконец, очевидно нарастание внимания к бывшим территориям и регионам СССР, непосредственно связанными с Россией. Тот же Померанцев открыто призывает использовать проживающих там граждан к критике и дестабилизации режима в России. Так, он прямо говорит, что прибалтийские страны "могли бы сосредоточиться на приграничных регионах России, которые понесли наибольший экономический ущерб от конфликта"[8].

Очевидно, что на Западе произошла определенная смена акцентов внимания (организации и финансирования) с традиционных прозападных слоев «элитарных слоев интеллигенции»  на  «простых граждан».  В целом, западные эксперты не случайно предлагают Британии и США переориентировать их каналы коммуникации с либеральной аудитории в РФ и за границей, которую до сих пор охватывает большинство нынешних западных инициатив, на простых россиян — то есть поменять целевую аудиторию для военной пропаганды НАТО для внутриполитической дестабилизации в России.

Насколько эта установка сохранится при Д. Трампе,  покажет будущее. Очевидно, что происходит быстрая смена внешнеполитических условий формирований базового сценария развития МО-ВПО. Но инерция политики Запада в целом очень сильна и не стоит раньше времени переоценивать наметившиеся позитивные моменты, которые, безусловно, надо максимально использовать.

Автор: А.И. Подберезкин